— Послушай, — в отчаянии обратился он к ней. — Мы должны поговорить об этом.

— Пожалуйста, говори, если хочешь, но я не обязана выслушивать это, ответила Афина, сладко улыбаясь. — Помоги мне немного. Достань эти новые самоохлаждающиеся стаканы, которые я купила на прошлой неделе.

— Рано или поздно должны были сделать это открытие.

Подумай, сколько усилий вложено в эти исследования за последние двести лет.

Афина кивнула.

— И, как оказалось, стоило, — ответила она. — Подумай только, нам никогда больше не придется возиться с кубиками льда.

— Но я говорю об этом новом средстве «Фармы», — упрямо стоял он на своем, огорченный тем, что значит Афина упрямится, если ведет себя беззаботно. — Афина, это средство действительно существует.

— Принеси еще закуски.

— Ты наглая, глупая, отвратительная ведьма, — заявил он.

— Взаимно, — ответила она, подталкивая его в сторону кухни. — Вилл, я просила тебя принести стаканы.

— Ты хочешь стаканы? — Поддавшись детскому капризу, Карев задрожал от возбуждения. Он пошел на кухню, вынул ледяной самоохлаждающийся стакан и заспешил обратно. Афина задумчиво осматривала уже сделанное. Карев пробил стаканом изменяющийся цветами радуги наряд, крепко обнял ее за талию и почувствовал резкую судорогу раздраженных мышц. Афина отскочила, стакан покатился по полу, и в этот момент вошел первый из приглашенных гостей.

— Отличная забава, — сказала с порога Термина Снедден. — Можно сыграть с вами?

— В это могут играть только супружеские пары, — тихо ответила Афина, пронзая взглядом Карева. — Но, прошу: входи и выпей чего-нибудь.

— Меня не нужно уговаривать.

Среди бессмертных почти не встречались люди полные — это обеспечивало неизменность образов воспроизводства клеток, но у Термины всегда была величественная фигура. С руками, поднятыми почти на уровень плеч, она поплыла через комнату, таща за собой пурпурный шелк, и добралась до бара. Разглядывая импонирующую ей коллекцию бутылок, она что-то вынула из сумки и поставила на стойку.

— Да, да, выпей чего-нибудь, Термина, — сказал Карев.

Он зашел за стойку и едва не застонал, поняв, что это проектор трехмерных картин. Похоже, сейчас начнется игра в «цитаты». — А может, хватит духовной пищи?

— Я одета в красное, значит, дай мне выпить чего-нибудь красного, игриво попросила она. — Все равно, что.

— Хорошо.

С равнодушным выражением лица Карев выбрал какую-то неопределенную, но подозрительно выглядевшую бутылку, память о давно забытом отпуске, и налил ей полный стакан.

— Что здесь с вами происходило, Вилл? — спросила Термина, наклоняясь над стойкой.

— А кто говорит, что что-то происходило?

— Но я же вижу. Твое красивое лицо выглядит сегодня, как гранитная скульптура. В тебе есть что-то от Озимандия.

Вот и началось, подумал Карев и вздохнул. Друзья Афины интересовались книгами и поэтому обожали игру в цитаты. Он подозревал, что в разговоре с ним они из кожи вон лезут, чтобы набить его литературными намеками. Карев, которому не удалось дочитать до конца ни одной книги, понятия не имел, что означает слово Озимандий.

— Этого Озимандия я делаю сознательно, — ответил он. — Прости, я на минуту. — Он подошел к Афине. — Выйдем в кухню, поговорим, пока не пришли остальные гости.

— Вилл, нам на это не хватит времени ни сегодня, ни в любой другой вечер, — заверила его она. — А теперь держись от меня подальше.