Вас надо отстреливать, как бешеных лис. Иначе перекусаете всех, и мы будем, как вы. Ваша цель: чтобы мы были похожи на вас. И тогда вы непобедимы.

Признаю: я проиграл. Подвела простота, которая хуже воровства.

Как я мог поверить в сценическую постановку, когда избивали Брувера-младшего? Ведь возникла мысль: все как-то складывается легко и просто? И отогнал её, как драную псину.

И вот плачевный результат: эх, Миша-Миша! Ты сделал меня красиво. И твоя двоюродная сестра Мая сделала меня красиво. И вообще — вы красивые люди. Жаль, что вы мои враги, я бы с вами дружил.

Да, г-н Кожевников, который уже далеко от нас, был прав: только женский ум мог придумать такую утонченную комбинацию с неожиданным перевертышем.

Мишу Брувера били, и били крепко, тому я свидетель. Но он-то знал, за что терпит побои. За первый миллион можно и пострадать лицом. И за второй тоже. И за третий. Молодец, быть ему выдающимся дилером всех времен и народов.

А что делать мне? Не знаю. Устал — устал смертельно. Хотя я-то ладно, а как быть с Ильей? Я по сути дела его предал, коль не сумел уберечь. И остался один, не считая тырновской дурочки, хлюпающей носом рядом.

— Прекрати, — прошу.

— Илюшу жалко-о-о.

— Еще не вечер, — поднимаюсь на ноги.

— Куда ты?! — голосит. — Не уходи! Мне страшно-о-о!

Я спешу к «дедушке» советского автомобилестроения эпохи первых космических героических полетов. Через тернии — к звездам!

Все! Баста! Меня достали до тушинской до самой моей пролетарской печени — теперь я буду доставать врагов до самых до рубиновых их кишок!

И ничто меня не остановит, клянусь! Лучше пасть в кровавой сечи, чем вечно жить в рабстве!

На этой истерической ноте высоких чувств-с я услышал звук противоестественный звук, будто из соседнего перелеска, знакомого мне комарами и муравьями, наступают танки.

Да, это был танк в единственном числе — джиповый. Эхо усиливало звук и казалось, что надвигается бронированная армада, ан нет: джип был один и принадлежал менхантеру — «охотнику на людей».

Его-то мне и не хватало — для полного и окончательного счастья!

Удивился ли я? Ничуть. Во-первых, притомился дивиться, во-вторых, коль у человека такая профессия: искать людей, то почему бы спецу не найти меня.

— Здорово, мститель народный, — улыбается Александр. — Как дела? Ведет себя спокойно и даже с некими элементами издевки. — Вижу дела хреновые? Мобильный выбросил. Зачем?

Я молчу, тупо глядя на него. Слов нет — кляп вопросов клинит рот.

— А что с лицом-то? — интересуется г-н Стахов. — Опять били, рассматривает меня. — Не рашпилем ли?

Я чувствую: рука непреднамеренно тянется к ТТ.

— Э-э-э, не балуй, — осматривается. — Ба! Твоя тачка! Класс! Я бы поменялся, да привык к своей. А, что, говоришь, с лицом?

— А-а-а! — и кидаюсь на «охотника» с проклятиями: мало того, что свалился на мою голову, как мешок с нитратными удобрениями, да ещё издевается.

И наскакиваю на профессиональный удар. Улетаю в тырновкую пыль. Мало этого — хлопаюсь потылицей о проклятый валун.

Ну, е`! Нет счастья на земле и выше! Перед глазами мерцают звезды и звездочки, потом они меркнут и… вижу себя плывущем в реке. Она бесцветна и мглиста. Потом слышу голоса и понимаю, что меня, как огород, поливают из ведра.

— Эй, боец! Хватит воевать, — менхантер подает руку. — Подъем!

— Идите вы к черту! — приподнимаюсь, щупаю шишку на голове. — Сколько можно бить? — Последнее слово употребляю в народном ключе, более точном по смыслу.