— Замечательно! — сказал я. — Хочешь поехать с нами к конюшням?

— Нет, спасибо.

— О'кей, увидимся позже.

Я рассказал Дарту про телепередачу.

— Это Оливер, он сумел это организовать, — заметил Дарт. — Я слышал, как он выкручивал руки телевизионщикам. Хочу сказать, они с Роджером и с вами, ну… вы такое сумели сделать…

— И Генри.

— Отец говорит, что семья неправильно вас восприняла. Говорит, не нужно было слушать Кита.

— Хорошо.

— Но он очень тревожится за Ребекку.

Я бы тоже потревожился, подумал я, если бы она была моя дочь.

Дарт передал плечики сестре, которая, не открывая рта, молча ушла с ними. Он сходил в контору еще и для того, чтобы отдать ключи Роджеру от джипа, которые взял у меня, чтобы, как он сказал, не беспокоить мои ноги, и там рассказал Роджеру и Оливеру про телепередачу, в которой главной новостью был наш большой шатер. Под конец он предложил мне выпить пива с сандвичем, чтобы ему можно было обойтись без стрэттоновского ленча.

— Кит, Ханна, Джек и Имоджин, — перечислил он. — От одного этого начнется изжога. — И потом: — Вы слышали, полиция забрала мои старые колеса на экспертизу?

— Нет, — ответил я, пытаясь найти у него на лице какие-нибудь следы озабоченности, но напрасно. — Не слышал.

— Вот досада, — проговорил он. — Придется брать машину в аренду. Я сказал полицейским, что пришлю им счет, они только хмыкнули. У меня эта бомба уже в печенках сидит. — Он с ухмылкой кивнул на мою палочку. — И у вас, наверное, тоже.

Когда мы добрались до бара, Филиппа Фаулдз уже скрылась, во всяком случае, нигде поблизости ее обнаружить не удалось. Мы с Дартом пили и жевали, и я сказал ему, что читал об одном рецепте для выращивания волос.

Он с подозрением, ожидая какую-нибудь западню, посмотрел на меня.

— Разыгрываете?

— Почему же, — с серьезным видом произнес я. — Это было бы слишком жестоко.

— Хинин, — догадался он, — и пенициллин.

— Правильно. Так вот, это снадобье от облысения взято из мексиканского справочника для лекарей, написанного в 1552 году.

— Я готов на все.

— Растолочь мыльный корень, — сказал я, — вскипятить в собачьей моче, бросить туда одну-две древесных лягушки и горстку гусениц…

— Ну и гад же вы, — обиделся он.

— Но так написано в книге.

— Вы бессовестный врун.

— Ацтеки клялись, что это хорошее лекарство.

— Я брошу вас Киту, — проговорил он. — Я собственным каблуком раздавлю вас.

— Книга называется «Кодекс парикмахера». Пятьсот лет назад это было серьезное медицинское произведение.

— Тогда что такое мыльный корень?

— Не знаю.

— Интересно, — мечтательно проговорил он, — помогает это или нет.

Перед первым заездом мы с Дартом стояли, положив руки на ограду парадного круга, наблюдая, как Конрад и Виктория разговаривают с дочерью-жокеем Ребеккой. Вместе с тренером они составляли одну из нескольких групп, озабоченно поглядывавших на своих четвероногих подопечных, терпеливо переминавшихся с ноги на ногу или прохаживающихся вокруг них на поводу у помощника конюха. Все они прикидывались, будто деловито оценивают шансы, но на самом деле сгорали от желания выиграть.