Новая картинка. Узкая тахта, застеленная серым пледом. Неуютная, явно предназначавшаяся, только чтобы забыться на ней сном. А над ней – картина в простой деревянной рамке.

Это башня среди штормового моря. Не то неработающий маяк, не то руины старой крепости.

Мартину показалось, что если протянуть руку и коснуться шершавой поверхности картины – пальцы погрузятся в морскую воду, а может, скользнут по мокрому камню. Он не сразу заметил корабль, который направлялся прямо на башню. Бриг с изорванными ветром парусами тоже был настоящим.

Он тряхнул головой, прогоняя видение.

– Чудесно, просто потрясающе. Я правда в восторге. Но не надо пытаться отвлекать меня корабликами, хорошо?

«О, я не отвлекаю тебя корабликами. Это очень важная часть моего рассказа Мартин. Ты просто еще не знаешь, в какую ловушку я загнал нас обоих, в какую игру нам придется играть. Но ты сыграешь со мной. Иначе не будет».

В голосе его звенели нотки обнажающегося безумия. Несмотря на припекающее солнце и шерстяной пиджак, Мартин вдруг почувствовал, как под рубашкой распускает ледяные щупальца холод.

– Что стало с Никой? Скажи, а потом расскажешь правила игры.

«С Никой? Я любил ее, Мартин. И сейчас люблю. Не так, как Ришу. Это не та любовь, с которой двое потерянных детей цепляются друг за друга. Мы с Никой были не Питером и Венди, скорее Хитклифф и Кэтрин?..»

– Была бы Ника похожа на Кэтрин – это ты бы у батареи сидел, – с усмешкой заметил Мартин.

«Значит, хорошо, что не похожа, не так ли?»

– Не так, – серьезно ответил он.

«Да, тут ты, пожалуй, прав. В общем, ты еще узнаешь все, что тебе интересно. Но я не стану рассказывать, как развивался наш роман – ты насмотришься этого в моей памяти, я тебя знаю… Скажу тебе, чем он закончился. Я пытался ее убить».

Снова торопливая правда, скрывающая ложь. Этими полутонами был пронизан весь рассказ Виктора. Мартин не мог понять, где он лжет, а где не договаривает, но поверить сказанному не мог.

– Вот как.

Мимо прошла молодая женщина с коляской. Перед коляской бежал черный лопоухий щенок, успевавший сбегать к газону, поваляться в траве и трижды броситься женщине под ноги, пока она проходила мимо скамейки. Женщина улыбнулась Мартину, и он заставил себя улыбнуться в ответ.

Где то жили нормальные люди. Рожали детей, заводили собак и улыбались бледным незнакомцам, которые дурным взглядом таращатся на гусей.

Люди, далекие от признаний в том, что кто то пытался убить девушку, которую любил.

«Слушай, Мартин, на сегодня, пожалуй, хватит откровений. У меня много дел, а у тебя много вопросов. Я расскажу правила, сейчас, потому что иначе ты можешь сотворить какую нибудь глупость. Остальное в следующий раз, или ты достанешь сам, только пожалуйста, ложись на кровать и зажимай нос платком. Впрочем, мои домашние привыкли, что я валяюсь по полу…»

– «Правила игры», надо же, – скептически отозвался Мартин.

Он расслышал в голосе Виктора позвякивающие истерические нотки, и был уверен, что понял, какие «дела» внезапно появились у его бывшего друга. Виктор попросту терял над собой контроль и хотел как можно быстрее уйти с улицы. Мартин не собирался ему в этом мешать, более того, он встал со скамейки и направился к дому, почувствовав легкую, тоскливую благодарность.

«Во первых, Мартин. Самое главное – тебе нельзя умирать, – торопливо начал Виктор. – Лично тебе и нам двоим. Потому что Ника, поверь мне, по настоящему, искренне и чисто любит своего Милорда. Она любит тебя. И не просто любит – она нуждается в нем… в тебе. Единственный свет, который остался в ее жизни, связан с этим человеком, и другого у нее не будет. Поверь мне, я лично об этом позаботился».