– Я выключила его, чтобы сосредоточиться на чтении.

Я побежала в сторону тренажерки, но Элли взяла меня за руку и потянула к своему красному «мустангу».

– Я отвезу. Так быстрее.

Мы запрыгнули в машину, и я начала нервно грызть ногти, гадая, что могло его так сильно расстроить. В последнее время он стал спокойнее, менее агрессивным.

Я побледнела.

– Думаешь, кто-то проболтался про ребенка? Это каким-то образом стало известно?

Элли прищурилась, выезжая на дорогу.

– Нет, кто бы проболтался? Никто из тех, кто знает, ни черта бы не рассказал. Кэсс даже Джимми-Дону не рассказала.

Я вздохнула и потерла виски.

– Знаю. Где Кэсс и Лекси?

– В тренажерке. Кэсс собиралась встретиться там с Джимми-Доном, чтобы пойти поесть, когда Роум слетел с катушек. Лекси была с ней. Остин и Джимми-Дон вроде как пытались его успокоить, но он и на них набросился. Тренер уже ушел, так что они его там закрыли, чтобы он успокоился. Он сейчас вообще невменяемый, если даже на друзей набросился!

Я смотрела на часы на приборной панели, и казалось, секунды тянулись вечно, пока мы ехали в тренажерку. Когда мы подъехали, возле здания уже собралась толпа, и все уставились на меня, стоило мне выйти из машины и помчаться к Джимми-Дону, Лекси и Кэсс.

– Слава богу, ты здесь! – закричал Джимми-Дон, его обычно улыбчивое лицо было искажено паникой.

Я схватила Кэсс за руки.

– Где он? Что произошло?

На ее лице отразилось удивление.

– Черт, если б я знала, подруга. Остин говорит, что тренер сказал что-то Роуму наедине, и тот начал кричать, сходить с ума, а когда Крис Портер тупо пошутил над ним, он сорвался и набросился на него. Парни из команды забрали Портера, ему сильно досталось.

Я схватилась за живот, борясь с приступом тошноты.

– Джимми-Дон, где тренажерка?

Взяв за руку, он провел меня сквозь толпу студентов, которые перешептывались и глазели, когда я проходила мимо.

Мы прошли через двойные двери и побежали по коридору к Остину, который стоял, прислонившись к закрытой двери и скрестив татуированные руки на груди.

Услышав наши шаги, он запрокинул голову назад и облегченно вздохнул.

– Хвала небесам, Молли.

– Он там? – Я указала на дверь.

Остин кивнул.

– Он не совсем в себе, Моллз. Будь осторожна.

Я похлопала его по руке, успокаивая, и открыла дверь в полный хаос. Маты, мячи и гири были разбросаны по полу, новейшее оборудование валялось, словно мусор. Ромео разгромил тренажерку и сидел – без футболки, лишь в спортивных шортах – на скамейке, обхватив голову руками и обливаясь потом.

Дверь щелкнула, закрываясь позади меня, и Ромео поднял голову на звук. Увидев, что это я, он откинулся на стену, закинул руки за голову и, простонав, уставился на потолок.

Я неуверенно направилась к нему, а когда оказалась в нескольких метрах, он зарычал:

– Угадай, кто устраивает торжественный прием в честь выхода на чемпионат Юго-восточной конференции через два дня после того, как мы вернемся из Джорджии?

У меня внутри все похолодело.

– О нет, малыш…

– Это какая-то блядская шутка! Всю жизнь им было насрать на футбол, а теперь они вызвались провести самый большой ужин года… на плантации! Это чертова ловушка для нас, Мол!

Я протянула руки, но он отодвинулся от меня, как будто боялся ко мне прикоснуться. Это ранило меня похлеще ножа.

Я заметила кровь на костяшках его пальцев, распухшую губу и заплывающий левый глаз.

– Ромео, тебе нужно успокоиться! Половина университета собралась там, снаружи, ты избил члена команды в мясо…

– Он чертовски это заслужил! Он начал говорить гадости о тебе… и мне! Он подписал себе смертный приговор в ту минуту, когда открыл свой вонючий рот!

– Мне плевать, что он обо мне говорил.