— За то, чтобы все плохое осталось в этом году, а все хорошее перешло в новый год! — произнес я тост и тут же подумал, что понимать его можно по-всякому.

Но Марина кивнула, улыбнулась. Отпила из бокала.

— Не дай бог, чтобы этот год когда-нибудь повторился… — выдохнула она, но на лице присутствовала улыбка.

— Я тоже жду, когда этот год закончится. — Признался я. — Это был самый худший год в моей жизни, — продолжил я и осекся. Посмотрел на Марину, испугавшись вдруг ее возможных расспросов.

Но Марина только улыбалась и думала о чем-то своем. Ее улыбка была тихой и уставшей и я решил, что именно эта улыбка очень подходит ее лицу.

— Я так привыкла в последнее время к тишине, — заговорила Марина. — А сначала, когда Кости не стало, я думала, что сойду из-за нее с ума. Целую неделю звонил телефон, спрашивали: что случилось, что я знаю… А потом как отрезало. И тишина… Я в этой тишине поумнела… Сначала плакала, а потом думаю — это же не я умерла! Я же жива!.. Убрала весь траур к чертям, все фото… Уходя — уходи… Мертвый должен быть добрым, что ли, к живым… Он не должен постоянно напоминать о себе… Вы извините, что я так о Косте… Вы его знали… Давайте на «ты»?

— Давай, — сказал я.

— Налей еще, — попросила Марина. И тут же заговорила дальше, даже не глядя на вновь наполненный бокал. — Понимаешь, мне кажется, что я давно уже одна… Костя… Он постоянно пропадал, мотался по своим делам то в Крым, то в Москву. Он ведь в следующем году собирался в университет на юридический поступать. Говорил, что все договорено и все экзамены — чистая формальность. Обещал, что как только начнет учиться — всю свою торговлю бросит и будет дома сидеть, мне с Мишей помогать… денег он на несколько лет вперед заработал…

— Какую торговлю он собирался бросать? — подумал я. И тут до меня дошло, что Марина ничего о своем муже не знала. Да и это было совершенно естественно. Она знала одного Костю, а меня жизнь столкнула с совсем другим. Правда, в результате погибли оба…

— …но его уже нет, а мне надо жить, надо растить Мишку… говорила Марина.

Наконец, она заметила наполненный бокал. Взяла его в руку.

— Я тебя раньше не знала, да Костя мне и не рассказывал о своих друзьях. Здесь они не появлялись… Он сам этого не хотел… Может поэтому мне так легко тебе все это говорить… Извини, конечно… Ну… давай, может, выпьем за счастье в новом году!

Звон хрусталя не вписался в звуки негромкого джаза.

Мы выпили и я заметил, что бутылка уже почти пустая.

«Надо домой собираться», — подумал я.

Вдруг в спальне заплакал ребенок и Марина встала из-за стола.

— Я его сейчас покормлю и вернусь.

Я остался в комнате один. Тоже поднялся — решил размяться. Прошелся вокруг стола, подошел к телевизору и увидел на его полированной поверхности свой почерк: «Добрый вечер!». Буквы уже покрылись новой пылью, но все еще читались. Я навел их, освежил надпись.

Когдя Марина вернулась, я попробовал откланяться, но не получилось.

— А торт? — спросила она. — Я же полдня на кухне провела…

Я сразу сдался. Сел на свое место. К торту Марина принесла чай и ликер. Поставила маленькие стопочки.

Уходил я от нее около полуночи. На прощанье она чмокнула меня в щеку.