Мы не заставляем их поступать в университет, если у них нет мозгов, как делают с сыновьями богачей. Мы не заставляем их работать в четырнадцать лет, если они по природе любознательны, как бывает у бедных. Мы зорко наблюдаем за ними и определяем их способности. Если наши дети захотят стать сельскими работниками и няньками, мы научим их быть хорошими работниками и няньками, а если они проявят склонность к тому, чтобы стать юристами, мы сделаем из них честных, умных, свободомыслящих юристов. (Он сам юрист, но никак не свободомыслящий.)

Когда я кончила свою речь, он хрюкнул и стал усиленно размешивать чай. Я предложила ему еще кусочек сахару, положила в чашку и предоставила ему им заняться.

Попечителей надо держать в ежовых рукавицах.

О Господи, пятно в углу — от черного языка, Синг попытался послать тебе нежный поцелуй. Он воображает, что он — комнатная собачка. Разве не горько ошибиться в призвании? Я сама не всегда уверена, что рождена заведовать приютом.

Твоя до гроба

С. Мак-Б.

Канцелярия заведующей.

Приют Джона Грайера.

4-е апреля.

Семье Пендльтон,

Палм-Бич, Флорида.

Милостивый государь и милостивая государыня!

Я преодолела мой первый приемный день и сказала прекрасную речь. Все нашли ее отличной, даже мои враги.

Недавний визит Гордона Холлока оказался необыкновенно кстати: он дал мне множество ценных советов о том, как вести собрание.

«Быть забавной». — Я рассказала о Сэди Кэт и некоторых других херувимчиках, которых вы не знаете.

«Быть конкретной, держаться на уровне слушателей». — Я следила за С. У. и не сказала ни одной фразы, которой бы он не понял.

«Льстить слушателям». — Я тонко намекнула, что всеми этими реформами мы обязаны мудрости и инициативе наших несравненных попечителей.

«Держаться тона высокой морали, не без пафоса». — Я распространилась о горькой доле бедных детей, которых опекает общество. Вышло очень трогательно, мой враг смахнул слезу!

Потом я угостила их шоколадом со взбитыми сливками, лимонадом и сандвичами а la Tartar[10] и отправила домой растроганными, но совершенно лишенными аппетита.

Я так долго останавливаюсь на нашей победе, чтобы привести вас в хорошее расположение духа, прежде чем перейти к ужасному происшествию, которое чуть не погубило все.

Теперь я попросту должна,Хотя бледна я и больна,Взвалить позора бремена.Да, вот она, моя вина!И, хоть искуплена она,Я непомерно смущена.Вы еще не слыхали о нашем маленьком Таммасе[11] Кихоу, правда? Я не писала о нем просто потому, что понадобится слишком много чернил, времени и слов. Он — с норовом, и весь в отца, охотника и молодца. Звучит, как кусочек баллады, но это я сейчас выдумала.

Мы никак не можем искоренить в нем унаследованных инстинктов. Он стреляет из лука в кур, ловит свиней арканом, устраивает с коровами бой быков — и, увы и ах, сколько разрушений! Но венцом его злодейства было то, что он наделал за час до собрания, когда нам следовало быть чистыми, милыми и обворожительными.

Оказывается, он утащил из амбара крысоловку, поставил ее в роще, прилегающей к нашему дому, и вчера утром ему посчастливилось поймать чудесную большую вонючку.

Сингапур первый доложил об этой находке. Он вернулся домой и принялся кататься по ковру, каясь в своей доле участия. Пока наше внимание было занято Сингом, преступник в уединении сарая сдирал с добычи шкуру. Он сунул ее за пазуху, пронес окольными путями через весь дом и запрятал под своей кроватью, где, как он надеялся, никто ее не заметит. Потом он пошел вниз, по расписанию, и помог вертеть мороженое. Вы заметили, что в нашем меню мороженого недоставало?

За то короткое время, которое оставалось до прихода гостей, мы сделали все, что можно, чтобы изгнать запах.