Я знаю, что Вы мне предложите, но, пожалуйста, не надо, по крайней мере, — не сейчас. Я уже говорила, мне нужно еще несколько месяцев, чтобы принять хоть какое-то решение. А пока что мне приятно знать, что я приношу пользу. В работе с детьми есть что-то особенно хорошее; конечно, если смотришь на нее с моей бодрой точки зрения, а не с точки зрения нашего шотландского доктора. Я никогда не видела такого человека, он всегда угрюм, мрачен и подавлен. Лучше не знать слишком много о помешательстве, алкоголизме и других наследственных прелестях. Я как раз в меру невежественна, чтобы быть веселой, деятельной и пригодной для такой должности, как эта.

Я все время думаю обо всех этих цветах, распускающихся во все стороны. Наш детский сад столь же богат возможностями, как и всякий другой. Правда, наши цветы посажены довольно беспорядочно, среди них, наверное, окажутся и сорные травы, но все же мы надеемся вырастить немало редкостных и прекрасных экземпляров. Ну и рассентиментальничалась же я! Это все из-за голода — а вот как раз и обеденный звонок! Сегодня у нас восхитительный обед: ростбиф с каротелью, салат из молодой свеклы и ревенный пирог на десерт. Не хочется ли Вам пообедать со мною? Мне бы очень хотелось видеть Вас за моим столом.

Искренне Ваша

С. Мак-Б.

P.S. Вы бы видели, сколько бездомных кошек эти дети хотят усыновить! Когда я приехала, у нас их было четыре, а за это время они успели произвести котят. Я еще не сделала точной переписи, но думаю, их не меньше девятнадцати.

15-е апреля.

Дорогая Джуди!

Хочешь преподнести П.Д.Г. еще один маленький подарок из твоих карманных денег? Будь так добра, дай объявление во всех газетах, которые читает нью-йоркская беднота:

ВНИМАНИЕ! РОДИТЕЛИ, НАМЕРЕВАЮЩИЕСЯ БРОСИТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ, ПОЖАЛУЙСТА, ДЕЛАЙТЕ ЭТО ДО ТОГО, КАК ИМ ИСПОЛНИТСЯ ТРИ ГОДА.

Я не могу придумать ни одного действия, которое принесло бы нам более существенную пользу. Прежде чем насаждать добро, приходится искоренять зло, а это — очень медленная, изматывающая работа.

У нас есть один ребенок, перед которым я буквально становлюсь в тупик — не могу же я признать, что меня победил пятилетний малыш! У него чередуется мрачная угрюмость с самыми дикими припадками буйства; то он не желает произнести ни единого слова, то вдребезги разбивает все, что только попадется ему под руку. Он здесь всего три месяца и за это время разбил почти все безделушки — правда, для искусства потеря невелика.

За месяц, за два до моего приезда он стащил скатерть со стола у служащих, пока девушка, которая должна была смотреть за детьми, звонила в коридоре к обеду. Суп уже подали. Можешь себе представить, что творилось! Миссис Липпет чуть не убила мальчика, но это не умягчило его нрава, все перешло ко мне в нетронутом виде.

Отец его был итальянцем, а мать ирландкой. У него рыжие волосы и веснушки — от Ирландии и самые красивые карие глаза, какие выходили из Неаполя. Когда отца закололи в драке, а мать умерла от пьянства, бедный малыш каким-то образом попал к нам. Я подозреваю, что он — от католической миссии. Что до манер — Господи, Господи! Он брыкается, кусается и ругается. Я прозвала его Петрушкой.

Вчера его притащили ко мне в канцелярию, обвиняя в том, что он опрокинул девочку и забрал у нее куклу. Он извивался и орал. Мисс Снейс бухнула его на стул позади меня и оставила, чтобы он успокоился, а я невозмутимо продолжала писать. Вдруг за моей спиной раздался страшный треск. Это он столкнул с подоконника зеленую вазу. Я вскочила так внезапно, что опрокинула чернильницу; когда Петрушка увидел вторую катастрофу, он перестал вопить, запрокинул голову и зашелся от хохота. Нет, настоящий чертенок!

Я решила попробовать новый метод, который вряд ли кто-нибудь применял в его бесприютной маленькой жизни — похвалу, одобрение и ласку.