В результате их мореходного интереса у доктора появилась идея: пусть семеро старших и самых сметливых мальчуганов проведут с ним день в Нью-Йорке и собственными глазами посмотрят на океанские лайнеры. Вчера утром они встали в пять часов, отправились семичасовым поездом и пережили самое чудесное приключение за свои семь маленьких жизней. Они посетили один из больших пароходов (доктор знаком с его шотландским механиком). Им показали все, начиная от трюма и кончая верхушкой мачты; потом они позавтракали на пароходе. После завтрака они посетили морской музей и верхушку Сингер Билдинг[46], а потом сели в метро и поехали в Музей естественных наук, чтобы провести часок с американскими птицами. Доктор с большим трудом вытащил их оттуда, чтобы поспеть к шестичасовому поезду. Обедали в вагоне-ресторане. Они очень обстоятельно справились, сколько стоит обед, а узнав, что сколько бы ты ни съел, плата не изменится, глубоко вздохнули и спокойно, но энергично взялись за дело, твердо решив не дать в обиду своего гостеприимного хозяина. Железная дорога ничего не выгадала, а все соседние столы перестали есть и вытаращили на них глаза. Один путешественник спросил доктора, не едет ли он со школьной экскурсией. Из этого ты можешь заключить, насколько исправились наши манеры за столом. Не хочу хвалиться, но никто никогда не мог бы задать такого вопроса во времена миссис Липпет. «Вы везете их в исправительный дом?» — вот бы что спросили.

Мои маленькие беглецы ввалились около десяти часов, извергая уйму статистических данных о водонепроницаемых перегородках, морском черте, небоскребах и райских птицах. Я уже думала, что мне никогда не удастся отправить их в постель. Хорошо бы почаще устраивать такие перерывы в нашей рутине. Мои цыплята приобрели бы новый взгляд на жизнь и стали бы более похожими на обыкновенных детей. Правда, это страшно мило со стороны доктора? Но ты бы видела, как он себя вел, когда я попыталась поблагодарить его! Он оборвал меня посередине фразы и ворчливо спросил мисс Снейс, не может ли она немного экономнее обращаться с карболкой. В доме стоит такой запах, что можно подумать, будто здесь больница.

Должна тебе сказать, что Петрушка снова у нас и совершенно неузнаваем. Я ищу семью, которая усыновила бы его. Я надеялась, что те две умные старые девы решатся оставить его у себя, но они хотят путешествовать, и он слишком стесняет их свободу. Сегодня он нарисовал цветным карандашами ваш пароход. Курс его внушает некоторые сомнения; похоже на то, что он движется в обратную сторону и окончит свой путь в Бруклине. Пропал мой синий карандаш, и вашему флагу пришлось принять итальянские цвета.

На капитанском мостике изображены три фигуры: ты, Джервис и Джуди-младшая. С грустью констатирую, что ты держишь свою дочь за шиворот, точно она котенок. Мы в П.Д.Г. не обращаемся так с детьми. Художник отдал должное и длине джервисовых ног. Когда я спросила Петрушку, куда делся капитан, он ответил, что капитан внизу, подбрасывает уголь в топку. Петрушка, как и следовало ожидать, был страшно поражен, узнав, что ваш пароход сжигает ежедневно триста возов угля, и вполне естественно предположил, что весь экипаж подает уголь в кочегарку.

Гау! Уау!

Это лает Синг. Я сказала ему, что пишу тебе, и он немедленно отозвался. Мы оба шлем привет.

Твоя

Салли.

Приют Джона Грайера,

суббота.

Милый недруг!

Вы так неприветливо встретили вчера мою попытку поблагодарить Вас за удовольствие, которое Вы доставили моим детям, что я не имела возможности выразить и половины моей признательности.

Что такое с Вами, доктор? Когда-то Вы были довольно милым человеком — урывками, конечно, — но эти последние три или четыре месяца Вы милы только с другими людьми, не со мной.