Вам не из-за чего беспокоиться. Я не переутомляюсь, а, наоборот, наслаждаюсь; никогда в жизни я не была так занята и так счастлива, как сейчас. Газеты сильно сгустили краски и сделали наш пожар куда страшнее, чем он был. Описание того, как я прыгаю с крыши с двумя младенцами под мышкой, несколько преувеличено. У двух-трех ребятишек болит горло, и наш бедный доктор лежит в гипсе; но все мы, слава Богу, живы и как-нибудь выкарабкаемся без пожизненных увечий. Сейчас мне некогда описывать детали, у меня дел по горло. И, пожалуйста, не приезжайте. Пожалуйста! Позднее, когда наши дела немного придут в норму, нам с Вами придется побеседовать о нас с Вами, но мне необходимо время, чтобы обдумать эту беседу.

С.

27-е января.

Дорогая Джуди!

Елена Брукс взялась за четырнадцать неподатливых девочек самым искусным образом. Это дело — самое трудное, какое только я могла ей предложить, и она с радостью ухватилась за него. Думаю, что она окажется весьма ценным приобретением для нашего приюта.

Да, я забыла рассказать тебе о Петрушке. В ту самую ночь, когда случился пожар, две милые дамы, у которых он провел лето, собирались сесть в поезд, чтобы уехать в Калифорнию, — и они попросту взяли его под мышку вместе с багажом и увезли. Итак, Петрушка проводит зиму в Пасадене, и я думаю, что он останется с ними навсегда. Мудрено ли, что после всех этих происшествий я в таком восторженном настроении?

Позднее.

Бедный покинутый Перси только что провел вечер со мной — предполагается, что я понимаю его горе. Почему это я должна понимать горе у всех и у каждого? Ужасно утомительно изливать сочувствие из пустого сердца. Бедный малый в настоящее время изрядно удручен, но я подозреваю, что с помощью Бетси он поправится. Он вот-вот влюбится в нее, но сам этого не знает. Теперь он наслаждается собственными страданиями; он чувствует себя трагическим героем, мужем скорбей[54]. Но я замечаю, что когда Бетси поблизости, он радостно предлагает ей свои услуги для какой угодно работы.

Только что получила телеграмму от Гордона, что он завтра приедет. Я страшусь этой встречи — я знаю, что не обойдется без ссоры. Он писал на следующий день после пожара и просил меня «бросить приют к черту» и немедленно обвенчаться с ним, а теперь он приезжает, чтобы настоять на своем. Никак не могу втолковать ему, что дело, включающее счастье ста с лишним детей, нельзя бросить с такой очаровательной беспечностью. Я сделала все что могла, чтобы удержать его от приезда, но, как все существа его пола, он упрям. О Джуди, что будет! Я бы хотела иметь возможность хоть одним глазком заглянуть в будущий год.

Доктор все еще в гипсе, но говорят, что он поправляется — более или менее ворчливо. Он уже в состоянии ежедневно понемножку сидеть и принимать тщательно подобранных посетителей. Миссис Мак-Гурк разбирает их у дверей и отвергает недостойных.

Прощай! Написала бы еще, но мне так хочется спать, что глаза захлопываются (выражение Сэди Кэт). Надо лечь и хорошенько выспаться, чтобы мужественно встретить сто семь забот завтрашнего дня.

С нежным приветом

С. Мак-Б.

27-е января.

Дорогая Джуди!

Это письмо не имеет никакого отношения к приюту Джона Грайера, оно просто от Салли Мак-Брайд.

Помнишь, мы читали на последнем курсе письма Гексли[55]? В этой книге есть одна фраза, которая с тех пор осталась у меня в памяти: "В жизни каждого человека есть какой-нибудь мыс Горн[56], который он либо преодолевает, либо терпит на нем крушение".

Это очень верно, но беда в том, что не всегда узнаешь свой Горн. Плавать приходится в тумане, и терпишь крушение, прежде чем его заметишь.

В последнее время во мне зародилось сознание, что я достигла своего мыса. Я обручилась с Гордоном честно, полная надежд, но мало-помалу я стала сомневаться.