— Ага.

— Я с тобой никогда не расстанусь. До последней березки. По своей воле — нет… Захочешь избавиться, возьми и убей. Как кошку лишайную. В жены не прошусь, не надо. Просто буду при тебе. Ничего не отвечай, пожалуйста. Спи…

Ему и нечего было ответить.

ГЛАВА 5

Корин сошел с электрички около полудня, до Вяземок добрался на рейсовом автобусе, который ходил три раза в день. Вяземки — конечная остановка, автобус остановился на заасфальтированной площадке возле продолговатого каменного здания, похожего на склад. Немногочисленные пассажиры — три пожилых женщины с огромными сумками, слегка бухой старикан в заячьей шапке и две дамы, одетые по-городскому, — покинули автобус вместе с ним. На Корине — кожаная куртка, серые модные брюки, на голове — кепка-берет, в руках — вместительный кейс. Глаза прикрыты солнцезащитными очками в черепаховой оправе (фирма «Дарлинг», 180 долларов за штуку). Волосы аккуратно заправлены под берет, лицо свежевыбрито. Он ничем больше не отличался от обычного мужчины, принадлежащего среднему классу, к так называемым «яппи», и ощущение оттого, что он стал таким, было самым волнующим с тех пор, как покинул подземелье. Он выехал утром и, пока добирался до этой глухомани, не приметил на себе ни одного чересчур любопытного взгляда, в котором читался бы страх. Это означало, что обратное перевоплощение совершилось, и это было хорошо, очень хорошо по той причине, что в новом обличье ему скорее удастся сломать ледок в хрупком сердце Анека, если возникнет такая необходимость.

В том, что он опять вполне стал человеком (разумеется, внешне), он убедился накануне, когда посетил в министерстве крупную зажравшуюся демократическую особь — Дениса Осиповича Башкирцева. На входе дежурный милиционер лишь скользнул по нему взглядом и не потребовал никакого документа, хотя у Корина лежало в кармане красное, с тисненым гербом удостоверение сотрудника Внешторга (услуга Махмуда). Самостоятельно, ни у кого не спрашивая, он разыскал кабинет Башкирцева на третьем этаже. Просторная приемная с высокими шкафами и мягкой мебелью и красотка секретарша за столом с телефонами и компьютером. У нее он тоже не вызвал подозрений, лишь чисто женское любопытство, которое выразилось в строгом тоне, не соответствующем затуманенной, откровенной улыбке, как у любой канцелярской шлюхи. В прошлой жизни Корин повидал их немало.

— Вы к Денису Осиповичу? Вам назначено?

— Да… Доложите, Мамеладзе (фамилия по удостоверению) из Внешторга. По личному делу.

— Придется подождать. Он занят.

Корин присел в кресло, он никуда не спешил. Девица несколько раз нервно передернулась под его пристальным оком. На стройной шейке пульсировала изящная сиреневая жилка. Минут через десять он напомнил о себе.

— Вас как зовут, мамзель?

— Марья Антоновна.

— У него кто там, у босса? Надолго?

На секунду он снял очки, и девушка, как загипнотизированная, потянулась к аппарату.

— Денис Осипович, к вам Мамеладзе, из Внешторга. Говорит, по договоренности… Нет, не знаю… — Подняла глаза на Корина. — Вы от Игнатюка?

— От кого же еще?.. — сказал Корин с обидой.

— Проходите, пожалуйста.

Секретарша встала, чтобы отворить ему дверь, за которой была еще вторая, и Корин не отказал себе в удовольствии ущипнуть ее за бочок, проходя мимо. Так, он помнил, делали все уважающие себя клиенты. Это был не жест, а косвенное подтверждение статуса.

В Башкирцеве с первого взгляда разгадал кириенковца, причем из самых худших, из тех, которые Кириенке в отцы годились.