От моих слов повисает молчание.

– Хм, ещё раз? – недоверчиво переспрашивает Мег.

Сестра делает глоток вина, а потом кривится, опускаясь на край дивана.

– Вы слышали. На работе я взяла отпуск. Билеты не сдать, как и путёвку. Так что единственный вариант решения проблемы – отправиться в оплаченный мной тур. – Пожимая плечами, застёгиваю сумочку и поправляю пиджак.

– Это плохая идея, Редж. Как бы… это же свадебное путешествие. Ты сделаешь хуже себе. Лучше выплакаться или напиться, в конце концов. Но не ехать… Редж, тебе больно будет одной. Плохо…

– Нет, – издаю смешок и прочищаю горло. – Нет, Мег. Плохо – это когда ты стоишь у алтаря, и прямо у тебя на глазах твой жених сбегает со своей секретаршей. Больно – это когда на тебя все смотрят в полной тишине, после его слов: «Прости, я не могу». Хуже – это когда после побега жениха его семья, коллеги, друзья начинают перешёптываться и давиться от смеха, напоминая в который раз, что жених вовремя понял свою ошибку и сбежал, ведь невеста абсолютно ему не подходила. Отвратительно, что это снимали не только на видеокамеру, но и на телефоны, а кто-то даже транслировал в «Инстаграм». И ладно бы кто-то, а это была моя сестра…

– Я же удалила. Кто знал, что так будет… Клянусь…

– И ещё я могу добавить, что хреново – это когда ты оплачиваешь чёртов медовый месяц, платье, которое выбрал он, и оно офигенно дорогое, а в итоге ни то ни другое не нужно. Если вспомню что-то ещё, что может случиться с человеком, и это назовётся словом «хуже», то сообщу. Но думаю, что всего перечисленного достаточно, чтобы собрать вещи и свалить в то место, которое выбрал сбежавший жених. Ой, да, невеста-то я была. Итак, есть ещё возмущения по поводу моих планов на МОЙ медовый месяц, который я собираюсь провести одна неизвестно где? – Оглядываю девушек.

– Нет, вообще, никаких возмущений! – Сестра поднимает руки вверх.

– Мазл тов!

– Инга, чёрт возьми! Ты даже не еврейка! Какое к чёрту «Мазл тов»?

– Ну а что? Правда? Ты молодец, Редж! Правильно! Пошёл этот мудак туда, куда пошёл, да? Пусть. Мы справимся, да? Ты держишься! Ух, держишься хорошо! Мазл тов!

Хрюкаю от смеха на возгласы сестры. Как была ненормальной, так и осталась. Но любимой психопаткой.

– Ладно… если ты решила…

– Да, Мег, решила. А что мне остаётся? Скулить из-за него? Принимать соболезнования по поводу утраты единственного парня, взглянувшего на меня? Терпеть перешёптывания на работе? Не хочу. Просто не хочу. И я не собираюсь терять деньги из-за него, понятно? Я еду отдыхать и проведу время в тишине и спокойствии без всех этих похоронных лиц, – резко говорю ей.

– Ну да, ты права, – мнётся Мег.

– Что ж, тогда до встречи через четыре недели. Надеюсь, что за это время вы съедите этот торт, выбросите моё платье и будете изредка проверять квартиру. Я оставила список дел на тумбочке в своей спальне, как и чек из химчистки. Платье висит в шкафу…

– Мда, что должно случиться, чтобы реакция у тебя была, как у нормального человека, а? – Инга склоняет голову набок, снова отпивая вино из бутылки.

Мег бросает на сестру злой взгляд.

– А что? Не права я? Права. Мою сестру бросил жених, с которым она встречалась пять лет. Пять чёртовых лет. Она просрала с ним свою молодость…

– Это ты о себе или о ней?

– Обо всех! И вот смотри. Она собралась в свой медовый месяц одна, написала список дел для нас. И я уверена, что при этом даже слезинки не проронила. Стоит в этом своём строгом костюме, наготове сумка с вещами, и так равнодушна. Не знаю, то ли я в восхищении, то ли подумываю о сеансе психотерапии для неё.