– И что он вам сказал? – спросила Настя, опуская глаза.

Хотела скрыть растерянность.

– В-вакансия есть. В-в-в «Новостях».

– И что?

– И я см-м-могу там раб-ботать.

– Кем?

Ответ можно было прогнозировать заранее, поэтому голос Поляковой упал до шепота, но верить в очевидное нашей гордой красавице очень не хотелось.

– Д-д-диктором.

Я видел, как колыхнулся животик Демина, но лицо нашего администратора оставалось бесстрастным. Только в глазах прыгали озорные чертики.

– Д-диктором? – с запинкой переспросила Настя и тут же спохватилась: – Извините! Это я не передразниваю вас… Это так… Само собой получилось.

Судорожно вздохнула. Лицо было такое – будто вот-вот расплачется.

– Я п-понимаю, что с д-дикцией у м-меня не очень, – самокритично признал Толик. – Но эт-то нич-чего.

– Как? – вырвалось у Насти. – Как вы себе представляете работу диктора?

Она уже запаниковала и начала делать глупости, попросту говоря – стала дерзить.

– Я могу м-м-медленно г-говорить. И т-тогда у м-м-меня п-получается лучше. И еще т-т-тексты чтобы мне т-т-такие п-писали, где согласных пом-м-меньше.

– Поменьше? – затосковала Полякова.

– Н-н-ну! Чтобы я н-н-нараспев г-говорил. П-п-понимаете?

На Настю нельзя было смотреть без слез. До сегодняшнего дня у нее в активе были: хорошая должность, отличные отношения с руководством канала и приличная зарплата. С этой минуты все круто менялось. Потому что непослушания ей не простят, а выпустить в эфир диктора-заику…

Я взглядом показал Толику, что ему пора бы покинуть нас. Он все понял и посмотрел на часы.

– Еще вст-третимся, – с дружелюбной улыбкой поведал он находящейся в прострации Насте. – Извините, я сп-пешу.

Поднялся из-за стола, раскланялся и ушел. Целую минуту Настя сидела неподвижно, а когда повернулась к нам, у нас – всех троих – были скорбно-сочувствующие физиономии.

– Как это понимать? – осипшим голосом спросила Настя.

– Совсем совесть потеряли, – согласился я с ней. – Конечно – семейственность, конечно – родственникам надо помогать, но такое…

Я развел руками.

– Только через мой труп! – дозрела до решительных действий Настя.

Взметнула челкой. Вот теперь я ее узнавал. Боец. Она еще поборется.

– Ты так и должна сказать Кондакову, – подсказал невинным голосом Демин. – Что есть же какие-то нормы приличия…

А Настя уже раздувала ноздри. Рвалась в бой. Попутного ей ветра.

Когда она ушла, Светлана набросилась на нас с Ильей:

– Вы сошли с ума! Она же действительно сейчас пойдет к Кондакову!

– Пусть! – мстительно сказал Илья.

– Ты представляешь, чем это закончится?

– Ничем, – беспечно пожал я плечами. – Кондаков – добрейший дядька и к тому же очень юморной. Посмеется, когда поймет, что к чему, – и все дела.

– А Полякова? – не унималась Светлана.

– А что Полякова?

– Ты приобретаешь врага на всю оставшуюся жизнь!

– Вот тут ты ошибаешься. Это не смертельно, поверь. Нет ни одного телевизионщика, которого не разыграли хотя бы раз в жизни. И – ничего. Все мирно сосуществуют, – утешил я Светлану.

– От этого не умирают, – подтвердил кровожадно Демин. – А ей поделом – меньше будет задаваться.

* * *

Если вы думаете, что банкиры – это такие же люди, как все, вы ошибаетесь. Банкиры, в частности, не так непосредственно реагируют на появление в поле их зрения известных людей.