Дикки передёрнуло.

— Ты имеешь в виду мужские сопли? Спермак? Молофью?

Писатель улыбнулся.

— Да, Дикки, молофью...

Дикки почесал свисающий пивной живот, а затем спросил явно подозрительно у писателя:

— Откуда ты столько знаешь обо всём этом дьявольском дерьме?

— Только из нескольких курсов истории метафизики, которые я взял в колледже. По сути это ничем не отличается от обычного фольклора, мы не изучаем его, не потому что верим в него, мы изучаем его, чтобы проанализировать аспект нашего интеллектуального развития. До того, как человечество стало достаточно умным, чтобы мыслить рационально, мы придумывали истории и суеверия, чтобы объяснить вещи о нашем существовании, которые мы не понимали. Это всё довольно глупо, и делает нашу расу похожей на кучу скоморохов.

— Ну, не знаю даже, — сомневался Дикки.

— Неважно...

Стон раздался из-за угла. Кора пришла в себя. Она моргнула, покачала головой, приподнялась и села к стене.

— Сука! Этот ублюдок опять меня вырубил?

— Конечно, вырубил, Кора, — сказал ей Дикки. — Боллзу не нравится, когда цыпочки слишком много галдят.

— Ублюдок, — пробормотала она, — где он сейчас?

— Наверху, пошёл осмотреться.

Только сейчас всем надоедающая проститутка заметила вонь.

— Чёрт, пахнет, как... — И тогда она завопила, когда увидела мертвую женщину, подвешенную к двери.

Дикки и писатель стиснули зубы и закрыли уши ладонями.

— Что это за ебанина! Подземелье ужасов, что это?

— Современный эквивалент, можно сказать, — ответил писатель.

— Что здесь происходит? — Умоляла она. — Я не могу этого вынести! Дикки, пожалуйста! Развяжи мне руки!

Дикки хмыкнул:

— Чёрт, Кора, извини, но я не могу этого сделать.

— Почему?

— Блин, ну ты понимаешь же, Боллз не на шутку разозлится.

— Да пошёл он! — Она плюнула в Дикки.

— Отпустите меня! На кой хер вы держите меня связанной! Эта вонь убивает меня! Давайте свалим отсюда уже! Пожалуйста...

— Потерпи ещё чуть-чуть, Боллз скоро придёт и отпустит тебя.

Девушка начала рыдать.

— Она безобидна, мистер Дикки, — сказал писатель, — я думаю, её можно развязать.

— Ты что! Боллз взбесится тогда.

Теперь она начала умолять с новой силой:

— Дикки! Дикки! Отпусти меня, я позволю вам трахнуть меня...

— О, это хорошее предложение, но нет...

— Смотри, смотри, — а потом она ловко стянула шорты до середины бёдер, — просто взгляни на мою прекрасную киску, и тогда ты будешь сам меня умолять! Только посмотри на неё! Разве это не восхитительно выглядящая пизда?

Дикки и писателя чуть не вырвало при виде её гениталий.

— Блин, Кора, это самое уродливое, что я когда либо видел! — Жаловался Дикки. — Как будто две дохлые крысы прилипли друг к другу. Никогда не показывай это дерьмо людям.

— Ну тогда... Как насчёт моей сраки? Только взгляни на неё! — А потом она повернулась и загнулась, открыв свою голую задницу. На этот раз Дикки блеванул. Ягодицы Коры напряглись, открыв анус, который больше походил на сгусток стальной шерсти.