Отдав подобные распоряжения, король отправился в Шотландию. В жарком, беспокойном и чумном Лондоне парламент продлил свои заседания на несколько недель, а Пим лихорадочно искал любые возможности для сохранения единства его распадавшегося союза; но прежде всего он стремился предотвратить отступничество ковенантеров. Одно оружие, которое предложил использовать несколько месяцев назад Джордж Дигби, было решено снова пустить в ход. Это был документ под названием Ремонстрация, в котором подробно перечислялись все ошибки правления короля Карла. Когда Дигби предложил к нему прибегнуть, он был вместе со своим отцом, лордом Бристолем, среди критиков короля. Теперь же он присоединился к тем, кто был уверен, что все необходимые реформы были проведены и удачно завершены. По иронии судьбы, Джон Пим вспомнил об этой полузабытой идее именно тогда, когда предложивший ее хотел, чтобы о ней позабыли. В Ремонстрации перечислялось каждое непопулярное действие короля, каждое посягательство на свободу вероисповедания, каждый осужденный купец и священник за последние 16 лет. И она была бы наилучшим средством снова подорвать доверие к королю, которого тот вместе со своими друзьями сумел все-таки заново добиться.

В то время как Ремонстрация обсуждалась в полупустом парламенте, были выбраны шесть специальных представителей – два от палаты лордов и четыре от палаты общин. Они должны были сопровождать короля в поездке в Шотландию и внимательно наблюдать за всем там происходившим. В Вестминстере Пим после того, как сделал очередные уступки шотландскому общественному мнению, закрыл сессию парламента. Палата общин, значительно поредевшая, потому что многие члены отправились по домам для уборки урожая или бежали от чумы, приняла постановление о соблюдении субботы и идолопоклонстве. Они постановили, что по воскресным дням не допускаются никакие игры, что все иконы должны быть удалены из церквей, что престол снова должен быть передвинут с его папистского места в восточной части храма в центральную и что все поклоны при произнесении имени Христа отныне отменяются.

Подобное постановление, воспринятое с удовлетворением шотландцами и английскими пуританами, крайне осложнило отношения между палатой лордов и палатой общин. Только меньшинство лордов приветствовали его, а в палате общин было с гневом заявлено, что лишь ее члены должны принимать постановления, не советуясь с лордами.

Накануне очередной полемики в работе парламента был объявлен перерыв. Но Пим хотел сделать еще одно нововведение. Подобно тому, как это было принято в Шотландии, парламент выбрал комитет из 50 человек для наблюдения за текущими событиями на время его каникул. Официально они встречались в Вестминстере, неофициально – в доме Пима в Челси или там же в просторном дворце лорда Мандевиля.

Мандевиль, старший сын графа Манчестерского и старший брат фаворита королевы новообращенного католика Уота Монтегю, в течение последних месяцев проявил себя как самый деятельный пуританский лорд. Он заседал в верхней палате, когда еще был жив его отец, имея титул барона Кимболтона, хотя предпочитал, чтобы к нему обращались как к Мандевилю. Это был тяжелый по характеру человек, бесстрастный и без чувства юмора, глубоко верующий, хотя и с ограниченными религиозными взглядами, но, как и Пим, обладавший организационными способностями и трезвой оценкой политической ситуации. Лорд Сэй, граф Уорвик, граф Ньюпорт выделялись в палате лордов как яркие личности и опытные спикеры, но Мандевиль стал мозговым центром пуританской партии.