Для того чтобы окончательно закрепить свои новые дружеские связи, он сделал Аргайла маркизом, а генерала Лесли – графом Левен. Гамильтон, который вернулся в Холируд и снова оказался в фаворе, был, вероятно, создателем нового союза. Со своей обычной самоуверенностью он твердо рассчитывал на прочность этой дружбы, он смог убедить короля, который всегда был расположен верить хорошим новостям, что отныне он может полагаться на помощь ковенантеров в его борьбе с английским парламентом.

Внешняя видимость всегда легко вводила короля в заблуждение. В своей родной стране его манеры и увлеченность гольфом, его симпатия к слугам-шотландцам и шотландским шуткам заставляли его ошибочно считать, что он снова оказался дома. И это убеждение, несмотря на имевшиеся расхождения во мнениях с его соотечественниками, давало ему уверенность, что в минуту опасности они непременно встанут на его защиту. Английские посланники парламента при его дворе в Холируде с их тонкими южными голосами и скованными английскими манерами, столь отличные от суровых страстных шотландцев, казались иностранцами, которые никому не доверяли и которым было нельзя доверять. Во второй раз за два года король сделал ставку на силу национальных предрассудков. В 1640 г. он был уверен, что англичане защитят его от шотландцев, в 1641 г. верил, что шотландцы встанут все как один и защитят его от англичан.

Он ошибался. Джон Хэмпден, Филип Стэплтон и все остальные могут не понимать шотландских шуток, даже с трудом могут понимать шотландский английский, но общность интересов между ними и ковенантерами была существенным фактором. Общности же интересов между королем и ковенантерами вообще не существовало. Никто не знал этого лучше, чем Аргайл, и ни один человек не знал лучше, чем Аргайл, каким образом следует воспользоваться любым и внезапным изменением в политике короля. Карл поручил ему защищать Северную, горную, Шотландию и Гебридские острова от возможного нападения со стороны ирландских повстанцев, и для Аргайла эта обязанность в будущем оказалась очень полезной.

17 ноября король, находившийся в бодром расположении духа, объявил перерыв в заседании шотландского парламента. Сэр Томас Хоуп произнес благодарственные слова: «Довольный король покидает довольную страну». Вечером того дня Карл устроил торжественный обед для лордов в Холируде, и в завершение его прозвучали праздничные залпы замковых орудий. На следующий день он покинул свою столицу Эдинбург, чтобы заняться решением накопившихся в Вестминстере проблем.

В первый день своего пути он получил письмо от Николаса, предупреждавшее об ожидавшей его Ремонстрации. Но Карл был уверен, что его друзья в палате общин смогут предотвратить его принятие. Он был уверен во всем. Верил, что все худшее уже позади, что он привлек на свою сторону шотландцев и находится на полпути к разгрому Пима. Когда Николас сообщал ему об интригах врагов, одновременно он узнавал и об истинном положении дел. Жители Лондона уже начали уставать от постоянных претензий и требований палаты общин и проявляли недовольство деятельностью крайне правых пуритан. Для большинства из них религия протестантизма была формой общественной дисциплины, а не только верой. Они наблюдали со все большим раздражением, как вокруг самозваных проповедников, стоявших на каждом углу и толковавших по своему усмотрению Священное Писание, складываются объединения верующих, свободных от угрозы преследования и решений церковных судов. Многие проповедники были представителями простого люда – это были башмачники и лоточники-продавцы Чипсайда, мастеровые, делавшие пуговицы, среди которых были и женщины. Часто они переходили непосредственно к критике социального строя и призывали к покаянию. При виде всего этого сторонники религиозной реформации явно охладели к своей идее. Пуритане теряли влияние. При выборе нового лорд-мэра горожане под давлением сторонников короля остановили свой выбор на роялисте олдермене Генри Гарни. В его поддержку на улицы вышло множество людей.