— Тебе надо отдохнуть, — сказал он Леа. — Сомневаюсь, что ты найдешь ответ в этих образцах. А я пойду посмотрю, не смогу ли тебе достать образчик поинтереснее.
— Правда может таиться где угодно. Пока ты не вернешься, я все-таки поработаю с тем, что есть, — отпарировала Леа, не отрываясь от окуляра микроскопа.
Под самой крышей здания Фонда находился хорошо оборудованный центр связи. Брайон уже заглядывал сюда во время своего первого посещения. Дежурный оператор сидел в наушниках, закинув ноги на стол и пожирая гигантский сандвич. Увидев Брайона, он вытаращил глаза и попытался вскочить, но Брайон остановил его:
— Сидите, сидите, мне это не мешает. И не делайте резких движений, не то разобьете телефон, или вас током ударит, или бутербродом подавитесь. Посмотрите, можете ли вы организовать мне передачу вот на этой частоте, — он протянул листок бумаги оператору. Это была частота, которую дал ему Краффт и по которой можно было связаться с террористами, называющими себя Армией Нийорда.
Оператор переключил устройство мобильной связи и протянул его Брайону.
— Связь установлена, — пробормотал он.
— Это Брандт, директор ФКО. Выйдите на связь…
Он повторял эти слова, должно быть, минут десять, покуда линия не ответила.
— Что вам нужно?
— У меня для вас сообщение чрезвычайной важности, а также мне нужна ваша помощь. Вы хотите, чтобы я передал сообщение по радио?
— Нет. Ждите — мы свяжемся с вами после захода солнца.
На этом разговор прервался.
Тридцать пять часов до конца света, а он мог только сидеть и ждать…
Глава 12
Когда Брайон вошел в свой кабинет, то обнаружил на столе две аккуратные стопки бумаг. Только сев за стол и принявшись за первую стопку, он осознал, что в его кабинете чудовищно холодно и что из кондиционера вырывается струя ледяного воздуха. Кондиционер был теперь защищен решеткой из стальных прутьев, а панель управления закрыта и запечатана. Кто-то тут либо слишком туп, либо слишком расторопен. Как бы то ни было, холод стоял жуткий. Брайон несколько раз дернул за решетку, пока она не оторвалась, и, заглянув внутрь, отсоединил один провод и закоротил его. Действие это было вознаграждено серией электрических разрядов и повалившими из злосчастного кондиционера клубами дыма. Компрессор издал рыдающий стон и отключился.
В дверях стоял изумленный Фоссель, принесший очередную стопку бумаг.
— Что у вас тут? — спросил Брайон.
Фосселю с трудом удалось восстановить спокойствие. Он подошел к столу и положил на него принесенные бумаги:
— Это отчеты по контактам с дитами, о которых вы спрашивали. Дополнения к данным, выводы, предположения и прочее.
— А другая стопка? — Брайон указал пальцем.
— Внешняя корреспонденция, запросы, — отвечая, он подравнивал стопки, — ежедневные отчеты, отчеты госпиталя…
Брайон небрежно смахнул стопку со стола в мусорную корзину.
— Другими словами, бюрократия, — заметил он. — Будем считать, что с этим разобрались.
Мало-помалу отчеты отправлялись вслед за первой пачкой туда же, покуда стол не был освобожден полностью. Ничего. Впрочем, именно этого он и ожидал.
Снаружи небо начинало темнеть. Охраннику у входа было приказано впускать каждого, кто спросит директора. Брайон больше ничего не мог сделать до тех пор, пока нийордцы на него не выйдут. Он чувствовал растущее раздражение. Леа, по крайней мере, хотя бы делом занималась. И Брайон решил пойти пока к ней.
Он, открыл дверь лаборатории с каким-то радостным нетерпением, которое мгновенно рассеялось. |