Вместе с Зэлбаром и Квачом Принц направился в опочивальню к Лирайн.

— Оставайтесь здесь, — сказал он, беря у Квача меч. Церберам это не понравилось, и Зэлбар высказался вслух.

— Зэлбар, не знаю, был ли у тебя старший брат, которого ты ненавидел, или еще что, но ты жестокий безрассудный тип, которого следует использовать для того, чтобы убивать ос во дворце.

Зэлбар вытянулся. Они с Квачом остались ждать, застыв, как истуканы, если не считать вращения черных глаз, а их повелитель вошел в комнату изменницы-наложницы. И закрыл за собой дверь. Зэлбар был уверен, что прошло не меньше двух недель до того момента, как дверь отворилась и Кадакитис позвал их. В руке Принц сжимал окровавленный меч Квача.

Церберы поспешили в покои и замерли на пороге. Уставились. Лирайн лежала обнаженная на смятом ложе, спящая, но не мертвая. Рядом с ней лежал Борн, неживой, в луже свежей крови.

— Я оглушил ее, — сказал Принц. — Отнесите ее вниз на менее удобную постель, недавно освобожденную этим парнем Гансом, которого пусть приведут в мои покои. Вот, Квач — о…

Принц тщательно вытер меч Квача о живот и бедра Лирайн и протянул его церберу. Оба гвардейца, пораженные и восхищенные, отсалютовали. И поклонились. Они были довольны своим Принцем. А Принц Кадакитис был доволен самим собой.

Облаченный в мягкую тунику, доказывающую, что вор может иметь те же размеры, что и Принц, Ганс потягивал вино из кубка, который ему хотелось припрятать и стянуть. Водя глазами, он оглядывал царственное помещение для наиболее приватных встреч. По этой причине дверь была открыта. У нее сидела глухая старуха и щипала струны лютни.

— Нам обоим давно пора спать, Ганс. День уже клонится к полудню.

— Я… привык к ночной работе больше те… Вашего Высочества.

Принц рассмеялся.

— Это так, Заложник Теней! Поразительно, как много умных людей встает на путь преступлений. Залезть вот так в этот самый дворец! В мои личные покой! Насладиться моей наложницей, а? — он задумчиво уставился на вора. Он прекрасно сознавал, что они почти одного возраста. — Что ж, скоро Лирайн разговорится так, что ее остановить трудно будет, и все узнают о том, что был заговор — по приказу из Дома! А также то, что она обесчестила ложе своего господина вместе с сообщником.

— И что Ваше Героическое Высочество не только поразили выродка жабы, но и показали истинно монаршую милость, простив вора, — с надеждой произнес Ганс.

— Да, Ганс. Сейчас все это заносится в хроники. Ах, всему этому есть свидетели! Всему!

Ганс чрезмерно расхрабрился и сказал:

— Кроме смерти Борна, мой повелитель.

— Хо-хо! Ты хочешь узнать об этом, Ганс? Тебе уже и так много известно. Мы держим друг друга, ты и я. Я убил Борна в «Орлином гнезде», — добавил он. — В конце концов, он был первым.

Ганс молча смотрел на него.

— Похоже, ты учишься осторожности, Шедоуспан! Очень надеюсь, что ты возьмешься за ту работу, которую я скоро предложу тебе. Ты избежал упоминания о том, что когда выбрался из колодца, не увидел никакого трупа. Да, он попытался бежать и умер в нескольких футах от того места. Когда мы вернулись сюда, я усыпил Лирайн. Она сама выпила снотворное, думая, что принимает яд. В эту ночь никто не лежал рядом с ней. Это я уложил ее на постель. Вместе с одним абсолютно преданным человеком мы вернулись назад и привезли Борна. Я и моя супруга уложили его труп рядом с Лирайн. Вместе с пузырем, наполненным кровью — как это верно! — свиньи. Я проткнул его мечом перед тем, как позвал Квача и Зэлбара.

Ганс продолжал изумленно таращиться. Этот мальчишка с волосами цвета шафрана достаточно умен для того, чтобы быть вором! Ганс готов был поспорить, что он не договаривает всего, вне всяких сомнений, придворный поставщик ковров помог внести труп Борна во дворец!

Принц заметил этот взгляд, прочел его.