– Думаю, он, – кивнул Сергей Фёдорович уверенно. – Только смотри у меня, никому ни слова – молчок! И капитану этому, если он снова нарисуется, тоже ничего не говори – с ним я сам разберусь. Потом.

2.

Рабочий день в средней школе номер три закончился полчаса назад. День вышел тихий, поскольку до начала учебного года оставалось ещё две недели с хвостиком; школьников было не увидеть, а большинство преподавателей пребывали в заслуженных отпусках.

Учитель истории и руководитель группы продлённого дня Лев Васильевич Скоблик, в очередной раз отказавшийся от летнего отпуска, сидел в "учительской", наблюдая за тем, как его коллеги (в основном – женщины средних лет: некрасивые и с усталыми глазами) собирают со столов тетради, личные вещи. Он пил чай и никуда не торопился, наслаждаясь покоем.

В "учительскую" заглянула Наталья Максимовна, завуч.

– Лев Васильевич, к вам посетитель, – сказала она.

Скоблик не удивился: он привык к посетителям. В основном, это были ребята – они его любили, и он это знал; реже – родители, из тех, которые чувствовали его авторитетность сре-ди подрастающего поколения и приходили за советом, как обуздать очередного отпрыска. В последнем случае Лев Васильевич обычно говорил, что возьмёт отпрыска на заметку. И дейст-вительно брал, действительно и целенаправленно занимался и кое-что у него даже получа-лось. Взять, к примеру, Пашку Королёва – такой был замкнутый и агрессивный подросток, член уличной команды, готовый кандидат в "быки" для криминальной структуры, а теперь – один из лучших Воинов, прошёл два круга посвящения. А родители-то как рады! Тихий, говорят, стал, спокойный, слова поперёк не скажет, в отличники по всем предметам выбился как тут не ра-доваться?

"Интересно, – размышлял как-то Скоблик, – а если бы они узнали. Про всё: про ини-циацию, про испытание, про искусство, про Меч – что бы они сказали?"

Скоблик был достаточно разумным человеком, чтобы понимать: ничего хорошего роди-тели Королёва не сказали бы – ругаться бы начали, в суд обратились. Может быть, даже уда-лось бы им что-нибудь высудить, однако вернуть сына в лоно греха у них вряд ли уже получит-ся: прошедший вторую стадию посвящения миру сему уже не принадлежит – он принадлежит Господу. И только Господь Бог волен решать, кем Пашке Королёву быть, когда он вырастет.

"И мне, как проводнику слова Его," – подумал Скоблик, улыбаясь.

В общем, встречи с родителями Лев Васильевич не боялся. Разные весовые категории – борьбы не будет.

– Посетитель? – переспросил Скоблик, поднимаясь из-за стола. – Что ж, пусть прохо-дит. Спасибо, Наталья Максимовна.

Дверь в "учительскую" открылась во всю ширину проёма, и через порог переступил чело-век, которого Скоблик до сего момента ни разу не видел, но по прихрамывающей походке, по широкому лицу с твёрдым подбородком, по уверенному взгляду чуть прищуренных глаз понял, что перед ним человек волевой, собранный, способный на многое, умеющий отстаивать своё мнение не только словом, но и делом. Наверняка, бывший военный. Почему "бывший"? Потому что текущие военные с тростью не ходят.

– Вы… действительно ко мне? – уточнил на всякий случай Скоблик.

– Да, я к вам, – сказал посетитель, – если вы, конечно, Лев Васильевич.

При этих словах от посетителя дохнуло таким ароматом, что Скоблик едва удержался от того, чтобы не поморщиться.

"Алкоголик, – подумал Скоблик с облегчением. – Спившийся после отставки офицер. Такой не страшен".

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Офицер сел, выставив трость перед собой.

Зак хотел произвести впечатление алкоголика.