Фотографический аппарат? А на что он годится? — прикинулся простачком Сезарен.

Чтобы фотокарточки делать, вот на что! — важно изрек Марк.

Дурак! Я не про то совсем! — не без ехидства продолжал Сезарен. — Я спрашиваю, на что он Мишелю? Ну, снимет он Гюсту с Жизель, своих родителей, двоюродных братьев, сестер. А дальше?.. Что он дальше будет с ним делать?

Я фотографирую пейзажи, интересных людей… В общем, много чего… — пояснил Мишель, слегка раздраженный этими подковырками.

Тогда сфотографируй скорее плотину! — перебил его Пибрай. — Говорят, стройка вся ушла под воду. Саразини там здорово постарался!..

Как? Разве виновного уже нашли? — удивленно спросила Мартина. — Жандармы закончили следствие?

Пибрай пожал плечами. Потом обвел взглядом приятелей, словно призывая их в свидетели.

— Не нужно тут никакого следствия, правда, братцы? И так все понятно!

Его слова были встречены одобрительным гулом.

— По итальяшке давно тюрьма плачет! Он же ворюга! Неужто не ясно, что это он сводил счеты с прорабом, который выставил его со стройки?

— Ты уверен? — спросил Мишель, в горячке спора забыв, что солнце не будет стоять на месте, дожидаясь его. — Ты понимаешь, какими словами бросаешься?

Пибрай ухмыльнулся и утвердительно кивнул.

Еще как уверен! Спорим, его скоро посадят! Тогда у него будет время подумать, что он натворил. Ведь в конце концов сам мог бы неплохо зарабатывать на этой плотине… Конечно, если рабочие и туристы попадутся не особо брезгливые!..

Почему? — спросила Мартина.

Ответ Пибрая сопровождался злорадным смехом всей честной компании.

Как почему? Мухи… и все прочее! Эта семейка до сих пор, черт возьми, не слыхала, что человек изобрел мыло…

Ну, это ты зря, старина! — не выдержал Рику. — Вы на них все готовы свалить, потому что они иностранцы! И потому, что во всей округе никто не додумался купить ту старую развалюху и устроить там трактир! Как будто никто понятия не имел, что в наших краях будут строить плотину!.. Вы все только и смотрите в рот Режи и поете с его голоса. А ведь Режи на седьмом небе был, когда избавился от своей лачуги! Во всяком случае, когда продавал! А как только Саразини привел ее в приличный вид, до Режи вдруг доехало, что он сильно продешевил! И теперь он уверен, что его обманули…

— Так оно и есть, — стоял на своем Пибрай. — Вор он, твой Саразини!

— Правильно! — поддержал его Сезарен. — Его после кражи цемента вышвырнули со стройки.

Или, по-твоему, ему для ремонта дома не нужен был цемент?

Но Рику не просто было сбить с толку. Он пожал плечами.

И все равно факт, что Режи считает себя обиженным, вот и несет про Саразини всякий вздор…

Мы сегодня пойдем рыбачить или нет? — подал голос Тео.

Ладно, пошли.

Ребята двинулись с площади. Беседа опять перекинулась на рыбалку и предполагаемый улов.

Как ни крути, а для рыбы, которую я наловлю, твой футляр будет маловат! — закричал Пибрай, показывая на фотоаппарат.

Я, во всяком случае, хочу для начала сфотографировать мост. Сейчас как раз подходящее освещение, — спокойно ответил Мишель.

Да никуда он, твой мост, не улетучится! — хмыкнул Сезарен. — Он здесь с шестнадцатого века стоит, если нам не наврали в школе.

Может, он боится, как бы мост не рухнул, потому и торопится, — засмеялся Тео.

Ребята свернули с дороги на тропинку, ведущую к берегу. До Мишеля и Мартины доносились их голоса. На сей раз они спорили насчет того, где лучше рыбачить, — спорили с тем же пылом и страстностью, что и несколько минут назад, на площади…

Мишель расстегнул футляр, освободил объектив.