Домик отца Доминика стоял над речкой, в густой тени деревьев. Над крышей домика нависали колючие лапы мохнатых елей. С некоторого времени многие люди стали обходить дом кюре стороной, особенно в сумерки. Пожилые люди, завсегдатаи деревенской пивной, при одной только мысли о том, чтобы пройти поздним вечером возле такого дома, приходили в ужас. Это было действительно страшное место, но только потому, что так было нужно отцу Доминику. Он часто прогуливался возле дома в сумерках, и это только закрепляло за ним дурную славу.

Такая атмосфера, окружавшая слугу божьего, наделенного тем не менее твердой верой в Бога, обычно вызывала удивление и любопытство, но даже среди прихожан многие не знали о странных событиях, ознаменовавших первый год служения отца Доминика. Дело в том, что только отец Доминик с присущей ему проницательностью определил, что за рекой находится Долина Медведей-Гамми. Приложив усилия, отец Доминик познакомился с мишками-гамми и стал с ними дружить.

– Если мы пройдем через улицу к школьному стадиону, – сказал отец Доминик королю, – то мне не придется долго рассказывать о том, что станет и так очевидным.

«Нет, у господина кюре точно не все дома!» – подумал Ян Гринлиф Двенадцатый, но все-таки последовал за священником. Они подошли к школьному стадиону, откуда вылетел футбольный мяч и чуть было не угодил прямо в священника. Тот ловко поймал мяч и, не боясь уронить свой авторитет, отфутболил мяч назад на стадион, причем сделал это так ловко, что мяч, описав замысловатую кривую, едва не влетел в ворота.

– Ваше величество, – как ни в чем не бывало произнес кюре, – вы не знаете вон того паренька?

– Того рыжего, как лисий хвост, что сидит на скамейке запасных?

– Да, этого чудесного рыженького парнишку...

– Вон того длинного и нескладного, с ушами-локаторами? – уточнил Гринлиф.

– Совершенно верно.

– Как же не знать, это же Вольдемар, сын аптекаря Вайнекера. Шалун и проказник, как моя дочка.

– Как бы не так! – загадочно воскликнул кюре. – В своих шалостях и проказах он виновен так же, как птицы виновны в том, что гремит гром.

– Вот как? Это почему же? – удивился Гринлиф.

– Вы знаете, почему он сейчас не в игре?

– Нет, понятия не имею.

– Он только что забил второй гол в собственные ворота!

– Вот невезение...

– Это еще что! Сейчас, ваше величество, вы сами сможете убедиться, что этот парень родился невезучим... – с этими словами кюре направился к школьному тренеру и некоторое время шептался с ним, время от времени указывая глазами то на ничего не подозревающего Вольдемара Вайнекера, то на короля. Через несколько минут тренер объявил замену в одной из команд, и на футбольное поле вновь вышел сияющий от радости Вольдемар. Но, словно в подтверждение слов отца Доминика, первый же удар по мячу привел к тому, что тот сразу угодил в собственные ворота. Юные футболисты схватились за головы и с ненавистью посмотрели и на опешившего парня, и на тренера, который подвел таким образом всю команду. В сердцах Вольдемар схватил мяч и ударом ноги запустил его вверх, словно он и был главным виновником всех бед.

Мяч подбил на лету неизвестно откуда взявшегося почтового голубя, описал широкую дугу и опустился на лампу осветительного фонаря. Послышался звон стекла.

Но на этом злоключения футбольного мяча не кончились. Скорее всего, нога Вольдемара Вайнекера была действительно одержима роком невезения, как, впрочем, и он сам. Разбив лампу, мяч опустился на дорогу, но тут на него наехал автомобиль.