Монах, который ежеминутно выкрикивал одно слово, лежал через две койки от Вольдемара, в самом углу палаты. Казалось, в горячечном мозгу монаха рождались какие-то видения, страшнее которых невозможно представить.

Вольдемар несколько раз пытался было обратиться к старику, но все его попытки оказались безрезультатными. Когда Ворчун пришел навестить Вольдемара, монах снова крикнул:

– Валькирия!

– Как ты терпишь эти крики? – спросил Ворчун.

– Это еще что, – пробормотал Вольдемар. – Каждую ночь у него начинается бред. Он кричит и вспоминает какую-то крылатую девушку, которая свалилась на него с неба и сбросила в пропасть!

– Это уже становится интересным, – заметил Ворчун.

– Он считает, что его наказал Бог за то, что монахи начали принимать богатых иностранцев, – дополнил свой рассказ Вольдемар.

– Валькирия! – прокричал монах.

Внезапно Ворчун нахмурился. В его голове возникли кое-какие соображения.

– Я подумал, – задумчиво сказал Ворчун, – что раз уж Николь потерпела катастрофу, то почему ей, как истинной невезучие, при падении не столкнуть этого старика в пропасть? У тебя с собой фотография Николь?

Вольдемар уставился на Ворчуна, затем медленно полез в тумбочку и извлек оттуда фотографию принцессы.

– Валькирия! – опять завопил старик.

– Послушайте, уважаемый! – произнес Ворчун, когда они приблизились к койке монаха. Тот начал напряженно всматриваться в Ворчуна. Видимо, что-то достигло его помутненного сознания. Старик затих и скосил глаза на сыщика.

– Простите, вы не могли бы посмотреть на эту фотографию? – Ворчун протянул фотографию монаху.

Внезапно в глазах старика вспыхнул животный ужас.

– Это она! – закричал он нечеловеческим голосом. – Ужасная валькирия, летающая девчонка, которая свалилась на меня с небес!

Ворчун вздрогнул. Даже привыкший к воплям монаха Вольдемар отступил на шаг назад. Ворчун убрал фотографию. Монах затих.

– Ну как? – спросил Вольдемар с торжеством в голосе. – Что ты на это скажешь?

Можно было подумать, что не Ворчун, а именно он, Вольдемар, предложил показать обезумевшему старику фотографию.

– Уважаемый, – снова обратился к монаху Ворчун. – Не скажете ли вы, кто такая эта ваша валькирия?

Монах взвыл от бешенства:

– Это она! Крылатая валькирия, которая сбросила меня в пропасть! Она налету впилась в меня когтями!..

– Бред, – немного помолчав, сказал Ворчун. – Так делают орлы, сбрасывая горных козлов в пропасть, чтобы затем полакомиться их мясом...

– Я не горный козел! – вдруг разозлился монах. – Я человек!..

– Ну что же, – произнес Ворчун, – остается только надеяться, что роль валькирии сыграла принцесса Николь...

Толстяк и Малыш с большой неохотой согласились с тем, что версию с валькирией следует проверить. Но для этого следовало совершить пешее путешествие в горы к тому месту, где нашли обезумевшего монаха.

Что и говорить, не лежала у мишек-гамми душа к этой вылазке в горы. Ведь ползать по острым скалам в поисках пропавшей девочки, основываясь на россказнях обезумевшего монаха, – значит, косвенно признать то, что отец Доминик был прав.

Сложности начались с приобретения альпинистского снаряжения. Ведь надо было исследовать все глубокие пропасти, в которые могла угодить Николь. Кроме этого, в последнее время внутренняя борьба с теорией и ее автором стала для Ворчуна чем-то вроде навязчивой идеи. За время пребывания Вольдемара в больнице Ворчун немного расслабился, пришел в себя и вот на тебе – опять надо подвергать себя новой опасности, лезть в горы!

Тем не менее Ворчун сообразил, что как бы ни был мал шанс, упускать его ни в коем случае нельзя.