Спустя час-другой мишки-гамми сообразили, что потеряли направление. Они знали только, что идут не в ту сторону, куда им надо. Будто чья-то злая воля завлекала их в самую глубь леса. Но они ощущали такую неимоверную усталость, что покорно брели наугад, не разбирая дороги.

Солнце уже начало клониться к западу, когда путники угодили в широкий и глубокий овраг. Они полетели туда чуть ли не кувырком, а выкарабкаться оттуда по такой крутизне было невозможно. Влево пути не было, зато оставался открытым путь вправо, вниз по оврагу. С чувством глубокого равнодушия к своей судьбе путники и отправились в ту сторону. Лишь Ворчун по привычке пробурчал:

- Ох, не нравится мне все это!..

Но никто не обратил на его слова ни малейшего внимания.

Податливая почва чавкала под лапами мишек-гамми. Повсюду били родники. Вскоре стало ясно, что путники бредут следом за журчащим, лепечущим ручейком, который пробивается сквозь болотный дерн. Потом склон стал круче. Разлившийся ручей уверенно забурлил и потоком хлынул под откос.

Они шли глубокой, сумрачной балкой, которая была сверху затемнена деревьями. Вдруг перед ними будто распахнулись высокие ворота, и в глаза брызнул яркий солнечный свет. Наконец путники вышли из огромной промоины, прорезавшей высокий и крутой, почти отвесный глинистый берег.

У их ног раскинулись пышные заросли осоки и камыша. Впереди виднелся другой берег, такой же крутой и скользкий. В укромной речной долине царил дремотный зной. Тихо катила мутно-бурые струи обросшая ветлой и лимонником река. Над рекой склонялись дряхлые ивы и ветхие вязы.

Осклизлые берестовые стволы загромождали русло. Вода несла множество опавших листьев ильмовника. Шуршали камыши, шелестела осока, перешептывались ивовые и вязовые ветви.

- Ну, теперь понятно, куда нас занесло, - с огорчением констатировал Колдун. - Совсем не туда, куда надо. Это река Петлянка.

- Которая берет истоки у оркских могильников? - с дрожью в голосе спросила Солнышко.

- Не бойся, до истоков еще далеко, - поспешил успокоить ее Колдун. - Я пока пойду и разведаю...

Он перебежал солнечную полянку и затерялся в высокой траве.

- Может, пока поспим? - предложил принц Джон, зевая от усталости.

Малыш и Толстяк хотели его поддержать, но тут вернулся Колдун и оповестил, что под обрывом, у самого берега, вовсе не топко и есть прекрасная тропа.

- Пойдем по ней влево, - сказал он. - Глядишь, и выберемся на восточную опушку.

- Ну-ну, - с сомнением покачал головой Ворчун. - Глядишь, может, и выберемся, если тропа не заведет в топь. Ты думаешь, кто ее проложил и зачем? Уж наверно, не для нас.

- Что-то мне в этом лесу как-то не по себе, - призналась Бабушка. - А далеко нам, по-твоему, до восточной опушки?

- Понятия не имею, - сообщил Колдун. - Равно как и о том, далеко ли мы от низовья Петлянки и кто здесь умудрился проложить тропинку.

Делать было нечего. Мишки-гамми потянулись за Колдуном к его неведомой тропе. Буйная осока и высокие камыши то и дело скрывали путников с головой. Внезапно найденная тропа никуда не исчезала. Она петляла и ловчила, выискивая проход по топям и трясинам.

Путь им часто пересекали ручьи, стремившиеся к Петлянке с лесной верховины. Но через них были переброшены древесные стволы или вязанки хвороста.

Болотная духота все сильнее донимала мишек-гамми и принца Джона. Гудящим роем толклась над ними мошкара. Солнце немилосердно пекло им в спины. Наконец, тропу перекрыла зыбкая серая тень - какие-то тощие ветви с редкой листвой. Каждый шаг давался все труднее. Болотная земля словно источала сонливость, в которой колыхался парной воздух.

- Надо сделать привал, - сказал Толстяк.