Оксана Обухова. Мисс Марпл из коммуналки
Моей бабушке и старым, заросшим лопухами и сиренью дворикам с любовью посвящается
Пролог
Зеленый мокрый лист сорвался с клена и с чавкающим смачным звуком ударил в окно. Прилип. Лейтенанту Бубенцову показалось, что кленовый лист шлепнул не по стеклу, а по левой его щеке, за которой ныл простуженный на рыбалке коренной зуб. Застуженный нерв отозвался на шлепок пульсирующей болью, в ухе как будто взорвалась петарда. Алеша скривился и с тоской оглядел свой скромный рабочий кабинет: обтертый по углам письменный стол, стул для посетителей, скрипящий дверцами шкаф с отделением для верхней одежды и книжными полками, сейф на тумбе. Сходить, что ли, к зубодеру? Пусть попытает десять минут, зато потом благодать… Но у дантиста лейтенант Бубенцов уже был. Кариеса в ноющем зубе врач не обнаружил, посоветовал примочки и физиопроцедуры. Процедуры не помогли. Зуб, ознакомленный с последними достижениями медицинской науки, ехидно продолжил ныть. Вырвать его, что ли, к едрене фене?! Глухая, обитая изнутри бордовым дерматином дверь распахнулась без упредительного стука, и в кабинет участкового Бубенцова вошла Надежда Прохоровна Губкина. Соседка по дому, пенсионерка и попросту баба Надя. Была она в коричневом пальто и алом вязаном берете, с закрытого зонта слезливо капал прокравшийся к участковому холодный сентябрьский дождь. Баба Надя – крепкая суровая особа семидесяти пяти лет – шмякнула на стол перед Алешей непрозрачный черный пакет, узлом завязанный поверху, оглядела лейтенанта Бубенцова слегка неприязненно и сказала густым старушечьим басом: – Ну что? Дождался, голубь… – Чего? – упрятав голову в плечи и сглотнув, поинтересовался участковый. – Смертоубийства, – известила суровая старуха, и у Алеши тут же болезненно сжался недоубитый анальгином желудок. …Шесть дней назад Надежда Прохоровна уже была в этом кабинете. Сидела на скрипучем «посетительском» стуле и убеждала Алексея Андреевича в том, что ее соседку по коммунальной квартире Клавдию Тихоновну Скворцову убили. – Ну не могла Клавдия сама на стремянку по лезть, – гулко связывая предложения, басила уп рямая старуха. – Не могла. Незачем. – Надежда Прохоровна, – стараясь быть убедительным, мямлил Алеша, – стремянка стояла под люстрой… – Вот именно – стояла! – упорствовала Губкина. – Если бы Клавка с нее упала, стремянка б тоже рухнула! – Не обязательно, – кривился лейтенант. – Стремянка могла устоять. – А чего Клавка вообще туда полезла?! – горячилась Надежда Прохоровна. – Лампы – горели… – Она их могла уже поменять… – Да чего там менять-то?! – Посетительница и участковый безостановочно перебивали друг друга. – Они ж все пыльные! Не меняла она ничего… – Лампа могла загореться снова от легкого прикосновения… – Ага, чего удумал. А где тогда новая лампочка? Куда она делась?! – Клавдия Тихоновна могла вначале залезть на стремянку, проверить… – Ага, – снова с вредностью закивала старуха. – Слазать – посмотреть. Она что, лазальщица ненормальная – туда-сюда ползать?! Она б новую в карман положила… – Забыла! – Чего это она могла забыть – у нее мозгов побольше, чем у тебя, было! За пять дней до этого разговора Алеша лично побывал на месте происшествия. |
