|
Нужно ли тратить разрывной патрон на отступника? Мираж заколыхался и исчез, прежде чем Джак успел решить этот вопрос. Из-за жары у людей появились галлюцинации. Драко накинул капюшон, но прохладнее не стало. Леке умел переносить немыслимые нагрузки, но не закипят ли мозги у него в голове? Отверстия на обнаженной спине гиганта походили на пулевые ранения. Ракел закрыла лицо куском пергамента, вырванной Джаком страницей из «Книги Рана Дандра». Красный пояс ниндзя, скреплявший сооружение, издали казался кровавым шрамом. Исчезли ли Вайперы вместе с Книгой Судьбы в Лабиринте? Или арлекины до сих пор ищут похитителей среди толп беженцев? Планета превратилась в наковальню, по которой без всякой жалости колотил молот жары. Но никто не опускал людской металл в воду, чтобы охладить. Трупы не выдержавших испытание мгновенно превращались в мумии. Меж миражами рыскали песчаные вихри, завлекая несчастных в гибельную круговерть. Назад падали только кости. Острые песчинки, как пираньи, съедали плоть жертв. Лопались камни и иссушенные кости — такова была жара. К Джаку пришло видение: пульсирующий белый карлик, как дитя, с муками выходил из кроваво-красного солнца. Он вдруг понял, что молится, невольно обращаясь к Хаосу: — Оживи память! Покажи мне сияющую тропу! Но разве не ересь подобная молитва? Ничего не изменилось. Все тот же кровавокрасный свет заливал готовую воспламениться планету. — Дай мне увидеть свет Рогала Дорна! — монотонно бубнил Леке. Ракел непрестанно повторяла: — Я — ниндзя. Мне по силам вынести любую пытку. Это порадовало Джака. Значит, воровка смирилась с уготованной ей судьбой. Видимо, жара всколыхнула в ее душе какие-то высшие инстинкты, подготавливая к приходу Мелинды. — Смотрите! — воскликнул Гримм. — Вода! Из-под земли бил фонтан. Хрустальные капельки переливались на солнце всеми цветами радуги. — Очередной мираж. — Нет! Ялд! Ялд! Камелопарды, учуяв воду, сами побежали быстрее. Животным не потребовалась команда «Рокна!», чтобы остановиться у источника живительной влаги. Джак и его спутники спешились. К воде спешили другие беженцы, подъехал белый лимузин, из мотора которого валил густой дым. Вот он, сияющий путь! Люди и животные забрались в воду, ловя капли и радуясь спасению. — Мы должны воздать благодарность Императору! — сказал Джак. — И трещине в скале от дьявольской жары, — добавил Гримм, — и водяной жиле. И все же это было чудо. Леке бросил косой взгляд на лимузин. Водитель в белом шелковом одеянии, с тюрбаном на голове, ведром носил воду и выливал на капот, чтобы открыть крышку и добраться до мотора. — Эй, — окликнул его Леке. — Ты заранее приспустил шины, да? Мужчина вздрогнул, услышав вопрос на имперготе. — Ты спускаешь шины? — повторил на сабурлобском диалекте д'Аркебуз. — Да. Ответ краткий и враждебный. Чего хочет полуголый верзила? Уж не отнять ли автомобиль? — Ты молодец, приятель! — похвалил Леке. — Не многие водители принимают меры против жары. — Место спасения здесь, — заявил один из пассажиров машины. Очевидно, он свихнулся от радости. — Мы прячемся по горло в воде. — Место спасения дальше, — возразил другой пассажир. Говорил он мягко и терпеливо, так увещевают буйно помешанных, способных натворить бед. — Спасение — каменный лабиринт, помнишь? Сначала мы проезжаем мимо хижины отшельника, которую я описываю. — Лабиринт? — переспросила высокая черноволосая дама, приехавшая на камелопарде. — А что за хижина? — вторила ее спутница, худая старуха с испачканным пылью и потом лицом. |
