|
— Он откинулся на стуле, балансируя на двух задник ножках. Этан знал, что рыцарь не свалится. Он никогда не встречал людей с таким совершенным, врожденным чувством равновесия. — Нет. Я думаю, Гуннар, что мы скорее преуспеем тут, где мы — незнакомцы для тек, кого хотим обратить в свою веру, и где сомнительная репутация человечества, уже, возможно, опередила нас. — Та-ходинг тоже должен принять участие в обсуждении. — Буджир замолвил словечко за капитана «Сландескри». — Это ведь на него ляжет значительная ответственность за то, чтобы благополучно доставить нас через ледяные пространства, еще не нанесенные на карту, и за то, чтобы спасать нас маневрами в тех случаях, когда будет угрожать опасность. — Это неизбежно, — бодро согласился Септембер. — Я согласен, что старина Та-ходинг тоже заслуживает свой кусочек, но гораздо важнее, чтобы мы… — Я чую здесь странный запах, Бафтем! Разговор за столом прекратился. Говоривший оказался очень богато разодетым траном, который стоял почти рядом с их кабинетом. Шипы на его одежде блестели хромом и отливали розовым, и он почти задыхался под невероятно тяжелым и густым мехом какого-то зверя с белыми полосками и черными пятнами на шкуре. Рядом с ним стоял один из самых крупных транов, которых Этан когда-либо видел, этот колосс был примерно метра на полтора выше и шире в плечах, чем любой другой из транов. Одна из его лап легко покоилась на рукоятке какого-то неизвестного оружия, пристегнутого к левой ноге. Она была тускло белого с серым цвета и выглядела, словно бедро какого-то ходячего зверя из тех, что водились на Тран-ки-ки. Дубинку покрывал затейливый узор. Нижний ее конец был заострен в нескольких местах. — Отвратительный запах — и я тоже его чую, — сказал гигант, неприятно улыбаясь. Этан обратил внимание на то, что все разговоры в таверне стихли, превратившись в ровный и приглушенный говорок. Почти все взоры устремились на них. Богатый туземец сделал сложный жест в воздухе перед своим носом, сопровождая все это весьма выразительным гримасничанием. Продолжая защищать свою морду от какого-то воображаемого запаха, идущего из их кабинетика, заглядывая под стулья, нюхая столы и проверяя пол. Опустившись на четвереньки, он приблизился к столу Гуннара, перестал принюхиваться и поднялся. Для большего эффекта, он принюхался еще раз, так, чтобы его смогли услышать все зрители. — Думаю, что нашел причину, Бафтем, — сказал он своему компаньону. — У кого-то настолько плохие манеры, что он привел кастрированного бурфа в эту комнату. В комнате повисла полная тишина. Когда никто за столом не среагировал, гигант отчетливо сморщил свою морду, покосился на Гуннара и произвел пренебрежительный звук. — Ты же знаешь, как воняют еноглиды, если их стерилизовать. Мерзкое зловоние! — Он осмотрел стол и воскликнул с притворным удивлением. — Да здесь не один источник, а несколько! — Тише, Бафтем. Гражданин должен быть вежливым, даже обращаясь к кастрированному бурфу. — Он наклонился между Этаном и Гуннаром над столом. — Не соблаговолите ли вы выйти вон? Этан почувствовал восхищение выдержкой Гуннара, когда рыцарь обернулся через правое плечо и прокричал: — Эй, хозяин, чья это таверна — твоя или его? С изумительной прозорливостью хозяин таверны уже отступил ко входу на кухню. В отчет на вопрос Гуннара он издал какой-то нечленораздельный булькающий звук и быстренько шмыгнул внутрь, прежде чем любые последующие вопросы могли быть заданы. — Может, это ты теперь хозяин? — Гуннар рассеянно взглянул вверх на забияку. — Только все равно, на мой взгляд, ты больше похож на слизняка. — Он опустил глаза, посмотрев на ноги подошедшего к ним. |
