Несмотря на рев газонокосилки, ниггер-юнец слышит приближение фургона и поворачивается, чтобы посмотреть на него. «Я знаю, как тебя зовут, ниггер-юнец, – думает Брейди. – Джером Робинсон. Я знаю практически все о детпене. Не могу утверждать, что вы трахаете друг друга, но меня это не удивит. Может, поэтому он держит тебя при себе».

Сидя за рулем фургона «Мистер Вкусняшка» – борта оклеены картинками, изображающими счастливых детей, а сам фургон звенит записанным звоном колокольчиков, – Брейди машет рукой. Ниггер-юнец отвечает тем же и улыбается. Конечно, улыбается.

Все любят мороженщика.

С шести до семи – мертвый час, потому что маленькие спиногрызы дома, обедают. Кто-то, возможно, те, что благодарят, даже разговаривает с родителями. Большинство продолжает нажимать кнопки мобильников, пока родители обсуждают работу или смотрят вечерние новости, чтобы узнать, а что происходит в большом мире, где переворот в одном месте сменяется землетрясением в другом.

В последние полчаса продажи вновь набирают обороты. На этот раз к позвякивающему фургону «Мистер Вкусняшка» подходят не только дети, но и родители. Они покупают мороженое, чтобы съесть его, устроившись задницей (по большей части толстой) на пластмассовом стуле, какие есть в каждом дворике за домом. Брейди их чуть ли не жалеет. Ничего не знают, ничего не видят, глупые, как муравьи, ползающие вокруг своего муравейника. Массовый убийца продает им мороженое, а они и не в курсе.

Время от времени Брейди задается вопросом, а так ли сложно отравить их всей этой вкуснятиной: ванильным мороженым, шоколадным, «Ягодным ароматом», «Вкусом дня», «Морозной свежестью», «Кофейной радостью», «Ледяной палочкой» и «Снежной нежностью». Он пошел еще дальше: изучил этот вопрос в Интернете. Провел, как сказал бы Энтони Фробишер по прозвищу Тоунс, «прогнозное исследование» и пришел к выводу, что это вполне возможно, но глупо. Риск Брейди не пугает, он вышел сухим из воды после «мерседес»-бойни, когда вероятность попасться превышала вероятность уйти от ответственности. Но сейчас попасться не хочет. Потому что есть у него одна работенка. На конец весны и начало лета работенка эта – жирный экс-коп, К. Уильям Ходжес.

Вполне возможно, он отправится в круиз по Уэст-Сайду с грузом отравленного мороженого после того, как экс-копу надоест играть с револьвером, который он держит под рукой в гостиной, и он использует оружие по назначению. Но не раньше. Этот жирный экс-коп достал Брейди Хартсфилда. Достал не по-детски. Ходжес вышел на пенсию со всеми полагающимися почестями, они даже устроили прощальную вечеринку, и разве это справедливо, если ему не удалось поймать самого знаменитого преступника в истории города?

– Эй! – кричит Робинсон. – Мистер Мороженое! Подождите!

Он бежит через лужайку со своей собакой, большим ирландским сеттером, который не отстает ни на шаг. За ним увязывается и младшая сестра, ей лет девять.

– Купи мне шоколадное, Джерри! – кричит она. – Пожа-а-алуйста!

У него даже имя белого парня. Джером. Джерри. Это оскорбительно. Почему он не может быть Треймором? Или Девоном? Или Лероем? Почему не может быть гребаным Кунтой Кинте?

Джером в мокасинах на босу ногу, лодыжки все еще зеленые от травы с лужайки жирного экс-копа. На его безусловно симпатичном лице сияет широкая улыбка, и когда он так улыбается девицам, с которыми встречается по выходным, они – Брейди готов на это поспорить – сами стаскивают с себя трусы и протягивают руки. Давай, Джерри.

– Как дела, чувак? – спрашивает Джером.

Брейди, который уже не за рулем, а в раздаточном окошке, улыбается:

– Хорошо.