|
Г-жа Сойер, как примерная жена, втащила его в спальню и уложила в их общую, супружескую постель. Через минуту, она заснула безмятежным сном подле человека, которому суждено было на следующее утро сделаться убийцей! (Мертвое молчание. воцарившееся в комнате, доказало разсказчику, какой потрясающий эффект произвела нарисованная им страшная картина). Сын булочника вернулся домой через полчаса и также лег спать. Не успел он снять панталоны, как, к величайшему своему ужасу, услыхал в ночной тиши раздирающие крики, в которых его привычное ухо тотчас узнало голос его родительницы. Он снова надел панталоны, сбежал вниз и открыл дверь родительской спальни. Отец его плясал на повергнутой навзничь матери! Представьте себе, что почувствовал сын при этом зрелище. Он бросился на своего родителя в ту самую минуту, как тот замахнулся ножем, желая вонзить его в свою жену. Несчастная взвизгнула. Отец схватил сына, который вырвал у него из рук нож, снес его в кухню и бросил в котел, где кипятилось белье. Потом он закрыл котел крышкой и вскочил на нее. В этой ужасной позе его застала мать. — «Где мой сын?» воскликнула она. — «Кипятится в котле», отвечал спокойно любящий родитель. Пораженная этим роковым известием, несчастная мать выбежала из дома и своими отчаянными криками подняла на ноги весь околодок. Через несколько минут, явилась в дом полиция, несмотря на то, что убийца заперся на замок в кухне, месте своего преступления, и сам убежал. С похвальной поспешностью, полицейские вытащили из котла мертвое тело свареннаго мальчика и отнесли его в полицейское депо. Что же касается до булочника, то впоследствии он был усмотрен сидящим на фонаре в Парламентской улице, где спокойно курил трубку.
Идеально-ужасная история Удольфа, сжатая в десять строчек газетнаго столбца, не поразила бы так слушателей, как этот разсказ. Молчание, самый благородный и безспорный вид рукоплесканий, свидетельствовало вполне, какой эффект произвели и варварство булочника, и красноречие мистера Больтона. Только через несколько минут раздались общие крики негодования. Булочник, бывший на лицо, выразил свое изумление, как английский булочник мог так унизить себя и свое благородное ремесло, а каждый из остальных слушателей высказал свое личное удивление, возбужденное этим необыкновенным событием. Между прочим, было выражено и удивление к гению и всезнанию мистера Роберта Больтона, который, отдав полную справедливость своим талантам и своему громадному влиянию на ежедневную печать, приступил с гордым самодовольствием к разрешению спорнаго вопроса об автографе Александра Попа. Но тут я взял шляпу и вышел из таверны.
1838 |
