Звякнули цепи Слотера, и Мэтью невольно подобрался.

— Можно мне воды? — спросил арестант.

Мэтью достал из-под сиденья флягу, открыл и налил Слотеру в сложенные ковшиком руки. Тот молчаливо выпил, как животное. Мэтью убрал фляжку и сел, как сидел раньше — пистолет на коленях, рука на рукояти.

Слотер оглядел местность — только густой лес по обе стороны дороги.

— Сколько я спал?

Мэтью пожал плечами, не желая втягиваться в очередной разговор.

— Насколько я понимаю, скоро река. Не скажете, сколько еще до нее?

— Какая разница? — спросил Грейтхауз, кидая взгляд назад. — Когда доедем, тогда доедем.

— О, разница есть, сэр. Очень большая разница, для нас для всех. Видите ли, как я уже вам сообщал, время уходит.

— Не начинай снова.

— Дайте мне прийти в себя.

Слотер попытался сесть прямее, и цепи лязгнули, как когти дьявола по черепичной крыше.

— Прекратить! — рявкнули Мэтью и Грейтхауз почти одновременно.

— Нет нужды тревожиться, джентльмены. Я уверяю вас, что отлично скован. Ладно, бог с ним. Я так думаю, что мы уже проехали каменную стену и примету, которая называется «Дуб Гидеона». Это давно уже было? — Ответа он не получил. — Наверное, не слишком. Примерно через полмили вы увидите дорогу, ответвляющуюся влево. Скорее даже не дорога — так, колея. Я бы предложил вам подумать о том, чтобы на нее свернуть, пока время не вышло.

— Что ты там бормочешь, черт тебя побери?

Судя по голосу, терпение у Грейтхауза уже истощилось.

— Время выйдет для вас и для мистера Корбетта, сэр, когда вы заведете фургон на паром. Потому что, когда мы переедем реку, — продолжал Слотер так же спокойно и непринужденно, — вы потеряете шанс обрести состояние, к которому вас могу отвести я, и только я.

Глава девятая

После долгой и глубокой тишины, когда слышен был только скрип колес, позвякивание упряжи, стук дятла на сосне и далекое пение обманутого погодой петуха, раздался взрыв смеха. На этот раз не удары похоронного колокола, а рев пьяного сумасшедшего.

Никогда еще Мэтью не слышал, чтобы Грейтхауз так самозабвенно ржал. Он даже испугался, что сейчас Грейтхауз не только вожжи выпустит, но сам свалится в траву с побагровевшим от хохота лицом.

— Вот это здорово! — выдохнул он наконец, когда снова обрел дар речи. На глазах у него выступили слезы. — Отличная попытка, Слотер! Теперь я знаю, как ты оказался в дурдоме. Ты ведь и вправду сошел с ума.

И он зафыркал — как решил Мэтью, пытаясь подавить веселье.

Слотер не изменился в лице. То есть остался совершенно бесстрастен, если не считать слегка приподнявшихся бровей:

— Я был бы вам очень признателен, сэр, если бы вы не забывали обращаться ко мне как джентльмен.

— Ну что ж, мистер Слотер! — Сквозь сдерживаемый смех Грейтхауза снова стала проступать злость. — Ты нас считаешь парой отъявленных дураков? Свернуть с дороги хрен его знает куда? О господи!

— Не надо себя сдерживать, — ответил шелковый голос. — Когда отсмеетесь и сможете слушать, имея хоть сколько-нибудь смысла между ушами, дайте мне знать.