— Пожалуй, на этом можно закончить.

— Да, это становится несколько однообразным.

— Более того. — Говард положил карту на приборную панель. Он отметил каждый тупик и соединил их вместе: правильный круг, как отметил Декс, с городком Ту-Риверс в юго-восточной его четверти.

Говард принялся отмечать центр круга с помощью кронциркуля, но Декс уже видел, где он расположен: в старой резервации оджибвеев, в Лаборатории физических исследований Ту-Риверс, где Говард видел вуаль синего света и где шеф пожарной команды видел чудовищ.

В воскресенье пилот Кельвин Шепперд поднялся в воздух с воздушного причала на западном краю озера Мерсед и полетел к Детройту — или месту на карте, где обычно находился Детройт.

С воздуха круг, нанесённый на карту Дексом Грэмом и Говардом Пулом, был хорошо заметен. Он был виден так же ясно, как и на карте. Ту-Риверс — бо́льшая часть округа Байард — был пересажен (именно это слово пришло ему на ум: пересажен, как поникший фикус его жены) в лес белых сосен, который, должно быть, покрывал Мичиган ещё во времена Жолье и Ла-Саля. Шепперд, человек спокойного нрава, ничего не понимал, но отказывался этого бояться; лишь наблюдал, делал записи и накапливал информацию для дальнейшего использования.

Ещё одним тревожным фактом стало то, что радиомаяк не принимал сигналов. Само по себе это было не страшно — Шепперд был достаточно старомоден, чтобы рассчитать курс с помощью схемы визуальных ориентиров и линейки, а его навыки устного счёта прекрасно сохранились. Он не был из числа современных пилотов, летающих только по маршрутам RNAV и без компьютера беспомощных. Но это радиомолчание было необычно.

Он полетел на юг по компасу вдоль Нижнего Полуострова, пока не показался залив Сагино́. Он должен был пролететь над Бэй-Сити, а потом слегка изменил курс, чтобы пройти над городом Сагино, но ни того, ни другого города, похоже, не существовало. Он заметил несколько поселений — фермы, шахты, лесозаготовки. То есть люди внизу есть. Но лишь когда в поле зрения появилась река Детройт, он увидел что-то, что можно бы было назвать городом.

Детройт был городом. Почти настоящим. Но это не был Детройт, который Шепперд знал. Это был город, которого он никогда в жизни не видел.

Здесь было воздушное движение, большие, но непрочные на вид самолёты, которые он не мог опознать, летели преимущественно на юг; однако не было слышно ни разговоров диспетчеров, ни радиомаяков, лишь шипение в шлемофоне — что делало пребывание здесь опасным. Он заложил широкую дугу на малой высоте над городской окраиной, над длинными крытыми жестью зданиями, похожими на пакгаузы, жмущиеся к берегу реки. Тут были и здания повыше из какого-то тёмного камня, узкие улицы, запруженные транспортными средствами, которые он не узнавал, некоторые — запряжённые лошадьми. С высоты полёта Шепперда всё это казалось диорамой, музейной инсталляцией, чем-то ненастоящим. Ясно, как день, подумал он — не настоящим.

Он увидел достаточно, чтобы занервничать. Он полетел домой с солнцем на кончике крыла, пытаясь ни о чём не думать; всё это казалось слишком хрупким, чтобы выдержать вес мыслей. В течение всего долгого обратного пути он беспокоился о том, что в его расчётах ошибка или что Ту-Риверс за время его отсутствия исчез, и он будет вынужден садиться где придётся.

Но он хорошо знал эту местность даже без рукотворных ориентиров, так же хорошо, как знал свою жену Сару. Эта земля была его семьёй. Она не предаст его.