Смотрю —

         все сухо,

         но льется, и льется, и льет.

         И вдруг,

         крушенья Помпеи помпезней, картина

         разверзлась —

         с корнем

         Берлин был вырван

         и вытоплен в бездне,

         у мира в расплавленном горне.

         Я очнулся на гребне текущих сёл.

         Я весь свой собрал яхт-клубский опыт, —

         и вот

         перед вами,

         милейший,

         всё,

         что осталось теперь от Европы.

Рыбак

         Н-н-немного…

Немец

         Успокоится, конечно…

         дня-с на два-с.

Рыбак

         Да говори ты без этих европейских юлений!

         Чего тебе надо? Тут не до вас.

Немец (показывая горизонтально)

         Разрешите мне около ваших многоуважаемых

         тюленей.

Рыбак  досадливо  машет  рукой костру, идет в другую сторону – предупреждать круг   –   и   натыкается   на  выбегающих  из-за  другого  склона  измокших австралийцев.

Рыбак (отступая в удивлении)

         А еще омерзительней не было лиц?!

Австралиец с женой. (вместе)

         Мы – австралийцы.

Австралиец.

         Я – австралиец.

         Все у нас было.

         Как то-с:

         утконос, пальма, дикобраз, кактус!..

Австралийка (плача в нахлынувшем чувстве)

         А теперь

         пропали мы,

         все пропало:

         и кактусы,

         и утконосы,

         и пальмы —

         все утонуло…

         все на дне…

Рыбак (указывая на разлегшегося немца)

         Вот идите к ним.