|
Это не столь уж трудная задача, поскольку уже имеются две маленькие шахты, идущие из камеры Фараона (верхние из трех) через пирамиду с выходом на поверхность. Казалось вероятным, что прочистка вентиляционных шахт. приведет к возобновлению эффективной вентиляции, и воздух внутри пирамиды улучшится. Соответственно, Рудольф и его команда спроектировали и изготовили устройство, названное УПУАТ (что означает «открыватель путей» на языке древних египтян — имя бога в ипостаси шакала, которого ассоциировали с мертвыми) На устройстве была смонтирована камера, и его можно было поднимать и спускать по шахте с помощью блоков и кабелей, установленных в камере Фараона, что позволяло обследовать шахты изнутри. После того как из шахт уберут копившийся там веками мусор, предполагалось установить в них мощные вентиляторы, чтобы постоянно нагнетать в пирамиду свежий воздух. Таким образом, влажность внутри пирамиды снизится до влажности окружающего воздуха пустыни, что оградит пирамиду от дальнейших повреждений внутренних поверхностей и создаст в ней здоровую атмосферу для туристов.
Первый этап работ был завершен, и Гантенбринк вернулся домой в Мюнхен за новым устройством, роботом УПУАТ-2, предназначенном для исследования шахт камеры Царицы. В отличие от первого устройства робот имел собственную систему слежения и мог перемещаться вверх и вниз по шахте без связи с центром. Кроме этого, он был оснащен фонарем, лазерной системой наведения и небольшой видеокамерой, сигнал с которой передавался на консоль с монитором. УПУАТ-2 представлял собой сложное устройство и выглядел почти как луноход с дистанционным управлением. Гантенбринк должен был вернуться 6 марта, и Штадельманн обещал, что организует нашу встречу 2 марта. Я сказал, что нас это устраивает, поскольку мы уезжали из Египта именно в этот день. Штадельманн надеялся, что, может быть, встреча состоится вечером шестого, но обещать этого не мог.
IV. Встреча с Гантенбринком Пятого марта после продолжительной прогулки по Гизе, в то время когда созвездие Орион великолепно смотрится на меридиане, я оставил в отеле записку для Рудольфа Гантенбринка. Я надеялся, что он сможет встретиться со мной следующим вечером, чтобы побеседовать. На следующий вечер мой кузен Джон возвратился с работы в своем сверкающем белом «Мерседесе», который, к сожалению, привлек к себе толпу нищих. Как правило, для. района Маади это не было свойственно. И я, и Джон знали: это знак времен, положение было гораздо худшим, чем хотели это признать египетские власти. Затем Джон отвез меня в отель, где остановился Гантенбринк Портье сказал, что он только что прибыл с двумя коллегами и просил меня позвонить в его номер. Рудольф Гантенбринк оказался приятным молодым человеком лет тридцати. Он дружески приветствовал меня и пригласил поужинать вместе с ним и его командой. С ним был кинопродюсер из Лос-Анджелеса Д. Брейтенштейн. Гантенбринк обьяснил, что на следующий день они возобновят обследование южной шахты камеры Царицы, а сегодня вечером можно расслабиться и отдохнуть за хорошей едой и кружкой пива. Между нами мгновенно возникла симпатия, и разговор естественно зашел о Египте и пирамидах, Мы беседовали о тревожной политической ситуации, сложившейся в Египте, и жалком состоянии археологических объектов. Джохен Брейтенштейн особенно сильно расстраивался из-за. того, что памятники разрушаются из-за недостатка внимания и вандализма туристов, за которыми никто не следит. Гантенбринка беспокоило, в частности, состояние кенотафа Сети I в Абидосе и гробницы в Луксоре. Он сказал, что замечательная роспись и барельефы, многие из которых связаны с астрономией, сильно пострадали от вандализма и, возможно, еще больше от угрожающего повышения уровня влажности. Гробница Сети I, подобно многим другим, например, гробнице Тутанхамона, была сейчас закрыта, но ремонта не производилось, поскольку немногие знают, как это следует делать. Крыша кенотафа явно начала медленно разрушаться. |
