|
Или утонула, или еще долго волны таскали ее по морю… может, кто-то ее и нашел, и пожалел, посушил – кукла была одета в намокшее красивое платьице, вынул из тельца иголку, и отдал молодой красивой пассажирке, а та своей маленькой дочурке, и она прижала ее к сердцу… и тогда зашитые глаза куклы открылись и полыхнули… Девочка испугалась и выбросила куклу в море. И та снова понеслась по волнам… постепенно приближаясь к длинной белоснежной яхте… На палубе находилась, только что помирившаяся после очередной ссоры, пара, – девушка оставила своего, разорившегося от неудачного бизнеса парня и вышла замуж за его богатого приятеля, и теперь она постоянно вовлекала молодого мужа в ссору. Они склонились над перилами, наблюдая за двумя резвящимися дельфинами. Дельфины вдруг резко ушли в глубину, а девушка ахнула, указывая пальцем в воду… «Достань!» – воскликнула она…
Зло никуда никогла не исчезает, оно переходит от одного уколотого сердца к другому.
* Мартин не написал ни репортажа, ни даже очерка. Он решил, что напишет, когда найдет Лолу. Это будет потрясающий людские сердца роман. Он ведь не узнал никогда, что Лола, в конце концов, вышла замуж за своего жениха. Который уверил ее, что долго плыл, пока его, измученного и отчаявшегося, не подобрала шлюпка. И с тех пор он ужасно боится воды и ни за что не войдет ни в какую воду, даже в бассейн. Лола никогда не задалась вопросом: «Умеет ли он вообще плавать?». Ей просто не пришло в голову спросить, что вполне естественно.
ЗА ЧТО?
Я постоянно боюсь. Я даже чувствую место, где сидит этот страх – глубоко внутри, в районе солнечного сплетения (какое странное название, или обозначение места), там, где порой что-то щелкает, вот так: щелк! А бывает дважды: щелк-щелк! В зависимости от обстоятельств. Все, конечно, чего-то боятся, но я боюсь больше других – я так полагаю. И порой стыжусь своего страха. Хотя ничего ужасного за сорок девять лет жизни не натворил. Так, мелкие грешки, они у каждого есть. К тому же я атеист. Так получилось. Так воспитали. Никто не виноват. Так чего же я боюсь? Если Его нет, то и нет. Для меня нет, а для кого есть, те и будут ответ держать. Перед кем – меня не касается. Так я старался думать всегда. Но, чем дольше жил, тем больше начинал задумываться, особенно, когда перевалило за сорок. Иногда даже глаза поднимал вверх и подолгу рассматривал небеса. Но, кроме облаков, ничего не находил. Летал на самолете – то же самое, только облаков больше. Я сам себе был смешон. Потому что смешно было представлять кого-то в образе доброго или злого дедушки с белой бородой, смотрящего на тебя сверху и регистрирующего в большой амбарной книге каждый твой шаг. Я человек образованный и в сказку про небесного дедушку не верю. Если и существует некто или нечто, то в виде некоей субстанции, распространенной всюду – вокруг нас, внутри нас, – в смысле, этакий вселенский разум, но это всё никем и ничем не доказуемо, во всяком случае, в наше время. Однако, лучше бы нашли, открыли, доказали или твердо заявили: НИЧЕГО НЕТ. Почему-то мне все тревожнее жить. Сделаю что-нибудь не совсем приличное, думая при этом – никто ж не видит, а внутри щелчок раздается. Даже подумаю что-либо очень скверное (мало ли о ком или о чем можно плохо подумать, мысленно обмануть, в морду дать, а то и убить – но только же в мыслях!), щелчок – раз! А то и дважды – раз-раз! В последний год совсем меня защелкало. А год для меня был тревожный, последний перед юбилейной круглой цифиркой. Надо же, в следующий раз пятьдесят грядет, а жил-то – всего ничего. Перед самым первым юбилейным днем рождения мне ворожея нагадала, что доживу я до пятидесяти лет и умру плохо. Я только усмехнулся тогда. У меня на носу 25-летие, друзья-товарищи созваны, и девушка моя придет, а скоро и свадьбу, наверное, играть придется, так что предсказание меня позабавило. |
