Мистер Сэндел выкладывал перед Бретом различные финансовые документы, и тот впервые осознал, какие героические усилия приходилось делать Беатрисе, чтобы сводить концы с концами и поддерживать видимость благополучия, которую являл постороннему глазу Лачет.

— А что случилось вот в этот год? — спросил он, показывая пальцем на особенно низкую цифру общего дохода.

Мистер Сэндел полистал бумаги.

— А, помню! Это был неудачный год. Очень неудачный. Одна кобыла погибла, у двух других не было приплода, очень хороший жеребчик сломал ногу, Ужасный был год. Вообще, конный завод — дело очень ненадежное. Вот, например, в этом году, — костлявый палец мистера Сэндела ткнул в еще одну низкую цифру, — дела в Лачете шли замечательно, но никто не хотел покупать лошадей, и за однолеток на ярмарке не дали даже гарантированной цены. Тут уж как повезет. В тот раз не повезло. Но зато были и удачные годы, когда удавалось покрыть потери прежних лет.

На этом мистер Сэндел покончил с конным заводом и перешел к фермам: условия их аренды, повышение плодородия почв, характеристика арендаторов, основные культуры. Наконец, он дошел до финансового положения отдельных членов семьи.

— Ваш отец получал очень большое жалованье как инженер-консультант и предполагал получать его до конца своих дней. Поэтому он много тратил на имение и на лошадей, которыми увлекался как любитель. Покупал дорогих чистокровных кобылиц и тому подобное. А когда он погиб, оказалось, что ценных бумаг у него не так много, и все эти деньги ушли на оплату налога на наследство.

Мистер Сэндел показал Брету еще один документ, где было показано, как удалось заплатить этот налог, не закладывая имение.

— У мисс Эшби есть собственные средства, и себе она никакого жалованья из доходов Лачета не положила. Не считая, конечно, денег на домашние расходы. Двое старших детей получали содержание на свои личные нужды, которое с годами постепенно увеличивалось. Не считая нескольких личных лошадей, например пони, на которых ездят дети, конный завод является фамильной собственностью. Посылая Саймона или Элеонору покупать лошадей для последующей перепродажи, мисс Эшби давала им на это деньги, а доходы от продажи тренированных лошадей шли на поддержание Лачета. Правда, Саймон за последнее время купил не то одну, не то две лошади на деньги, выигранные на скачках, а Элеонора покупала лошадей на свои заработки инструктора верховой езды. Мисс Эшби вам, без сомнения, скажет, которые лошади принадлежат лично им. В наших документах они не значатся. Шотландских пони начала разводить мисс Эшби, и они — ее собственность. Вам все ясно?

— Да, — сказал Брет.

— Теперь обратимся к будущему. Банк советует вам оставить капитал вашей матери нетронутым — в виде акций. У вас есть против этого возражения?

«Мне не надо сразу большого куска, — говорил Брету Лодинг. — Я все равно пущу его на ветер. Это во-первых. А во-вторых, в банке все придут в страшное волнение. Нам вовсе ни к чему пугать банкиров. Я хочу получать небольшое недельное содержание до конца своей жизни, чтобы мне можно было плевать на наш профсоюз и на зануд-режиссеров с их придирками. А также на квартирных хозяек. Богатство, мой мальчик, состоит не в том, чтобы иметь много имущества, а в том, чтобы иметь возможность не делать того, чего делать не хочется. Не забывай этого. Богатство привлекательно тем, что можно на всех плевать с высокого дерева».

— И какой я буду получать доход с этих акций? — спросил Брет.