В кармане Саида появился сотовый телефон, и женщины, не спрашивая, частенько выдергивали его из новенького, пошитого в королевской мастерской, пиджака, звонили Дмитрию. Они, конечно, пользовались и телефоном командира лодки, но Петр Николаевич был всегда в капитанской рубке и ждал звонка Дмитрия.

И вообще… — капитан есть капитан. Саид свой, с ним было проще.

А однажды утром у причала появился роскошный, длинный, блестевший черным лаком, серебром и позолотой автомобиль. Маша с Катей сидели на лавочке у причала и были изумлены, увидев важно выходящего из машины Саида.

— Саид! Покатай нас по городу. Я тысячу лет не ездила в автомобиле, — крикнула ему Маша.

Он растворил дверцу заднего салона, галантно наклонил голову:

— Пожалуйста, дамы!

И они, ничего не сказав капитану, поехали.

А капитан, наблюдавший эту сцену из верхнего отсека лодки, сказал Евгению, бессменно сидевшему за пультом компьютера, — он даже и спал у пульта:

— Женя! Я отлучусь на часок.

По трапу сбежал к причалу, остановил такси и показал шоферу на черный лимузин:

— Следуйте за ним!

Шофер кивнул и увеличил скорость. Прибылов был в штатском: в белой рубашке с короткими рукавами, серых парусиновых брюках. Дальним чутьем он услышал возможную опасность и решил следовать за Саидом и женщинами по пятам; он по долгу службы отвечал за всех членов команды, в том числе и за жизнь и безопасность Дмитрия. Командир экипажа знал, конечно, что находятся они в дружественной стране, видел на компьютерном экране встречи Дмитрия с королем, слышал их задушевные беседы, но про себя думал: Восток есть Восток, тут ухо надо держать востро. Не нравилась ему и кипучая активность Саида: побывав во дворце, он стал ездить на автомобилях, и каждый раз на новом и с разными людьми. Люди эти — здоровые молодые парни, одетые в штатское, но с военной хваткой, нагловатые, бесцеремонные. И на Катю, на Машу смотрели с откровенным и чисто мужским интересом. Видел все это и Евгений и однажды сказал:

— Не нравятся мне эти парни. Они чем-то похожи на наших кавказцев.

Примешивалась тут еще и ревность. За время плавания Петр почувствовал сильное влечение к Катерине. Он знал, что такое же влечение испытывают к ней и Саид, и Евгений, но Евгений почти в каждом порту, где они выходили на берег, получал из дома письма, и всем рассказывал, что жена его устроилась на работу, она бухгалтер и трудится в каком-то большом магазине, а прежняя страсть к наркотикам отступила, и дети очень рады и счастливы со своей любимой мамочкой. Это обстоятельство не могло не радовать его, и хотя любовь его, возникшая еще там, в Малиновке, здесь, казалось, стала неодолимой, он глубоко и тщательно прятал свое чувство, считал себя не вправе рушить свой семейный дом, под обломками которого пострадали бы его горячо любимые девочки.

Трудно было гасить в своем сердце пожар любви, но Евгений решил молчать. И он молчал. Скрывать же от всего мира это великое чувство еще никому не удавалось. И все знали, что Евгений обожает сестру шефа. И еще знали: он остается верен семье. Знала об этом и Катя. Ей тоже давно нравился этот обстоятельный человек, большой мастер-строитель и высочайший специалист электроники. Вместе с Евгением она боролась за отвращение его жены от наркотиков. И теперь с радостью ловила приветы из Питера, которые ей посылали малютки-девочки.

Вот такой сложный запутанный узел человеческих страстей стягивался все туже на маленьком пятачке спортивной подводной лодки. И здесь, в жарком восточном городе, где было так много непонятного и таинственного и где они вынуждены были жить без Дмитрия, Петр и Евгений вдруг почувствовали особую ответственность за Катю и Марию.