— Да конечно подкинем! А то в кабине одному скучно ехать!

Почему бойцы сидели в холодном кузове, а не в кабине — ведь там было свободное место, было понятно — возможность вскрыть тару и набить брюхо. Оказалось, что весь кузов «Шишиги» буквально забит переносными армейскими термосами, разных объемов. В основном тут была тара на двадцать четыре и тридцать шесть литров. Учитывая время дня, близился ужин. Скорее всего, в обед отправляли две машины, потому что для двух блюд и термосов требовалось больше.

— А кто старший?

— А нет его.

— А как же начальник продовольственной службы?

Чоговадзе только растерянно плечами пожал. Мол, не знаю — моя руль крутить и вопросов не задавать.

Я усмехнулся — в армии всегда бардак, а там где служу я — особенно. По-хорошему, нужно не водителя и шестерых бойцов отправлять, а как минимум прапорщика, либо офицера. Впрочем, чего удивляться?

В общем, не став зря терять время, я закинул свой вещевой мешок в кабину, влез туда и сам. Через несколько минут Чага вывел грузовик из города и повел его в сторону части. По пути, на ломаном языке, путая и мешая русские и грузинские слова, тот рассказывал последние новости. Впрочем, за неполную прошедшую неделю, ничего особенного и не произошло. Так, немного изменений по личному составу и все.

Ничего интересного по пути не произошло. Мы просто доехали до ворот нашей воинской части, а мне пришлось выгрузиться. Через КПП меня пропустили без проблем, тем более, что дежурным стоял старший лейтенант Карпов.

Сразу по прибытии в часть, я отметился в дежурке, а потом отправился в свою казарму. Но по пути увидел, что в окнах штаба кабинета замполита горит свет, а потому решил зайти к нему сразу, чтобы не таскать по роте бутылку настойки. Алкоголь, все-таки, хоть и лечебный.

Вошел в штаб, благо в это время дня, тут практически никого не было — офицеры и прапорщики, не задействованные в суточном наряде, уже отправились в общежитие. Поднявшись на второй этаж, я обратил внимание, что писаря на месте не оказалось — в соседней комнате тот гремел стаканами и что-то насвистывал себе под нос. Раздолбай.

Постучавшись в кабинет Ветрова, я спросил:

— Разрешите, товарищ майор?

— Кишкин, чего так долго? Забыл, где сахар лежит? — спиной ко входу, не оборачиваясь, спросил замполит.

— Я не Кишкин, товарищ майор!

Тот, качаясь на стуле, чуть не чертыхнулся. Вскочил, увидев меня, замер от удивления.

— Громов? — уточнил тот, как будто бы не поверив своим глазам. Хотя, ничего странного в этом не было. — Ты какого черта тут делаешь?

— С отпуска прибыл и мимо проходил. А к вам по личному делу! — не дожидаясь разрешения, я закрыл за собой дверь.

Снял вещевой мешок, ослабил петлю, сунул руку и ловко выудил оттуда бутылку настойки Василия Николаевича. Поставил ее на стол. — Это вам, товарищ майор! Просили передать!

— Кто? — тот не сдвинулся с места, придирчиво глядя на бутылку так, словно она была прокаженная. Видимо, не часто ему срочники бутылки приносили.

— От полковника Кикоть! — ответил я, не став упоминать имя и отчество старика.

Надо было видеть морду замполита. Именно морду, а не лицо.

— Как? От него? — недоверчиво произнес майор. — Серьезно?

— Ну да. Я в поезде с ним ехал. А как до Мары добрались, он по своим делам отлучился. Просил вам передать и привет заодно.

— Очень неожиданно, чего это он⁈

— Не могу знать.

— Ты ничего не путаешь? — прищурился майор. — Точно Кикоть?

— Точно! — уверенно заявил я. — Разрешите идти?

Замполит неуверенно кивнул и все-таки взял бутылку в руки.