– Да я не в курсе фарси и пашто вообще… Нет, так-то конь, в таких условиях, конечно же надёжнее. Но конными от вас к нам не один день пылить, – с сомнением качаю головой. – Вы уверены?

– Более чем. В сложившейся ситуации, конь гораздо лучше ненадёжной техники. Которую, к тому же, надо заправлять, обслуживать…

Перечисление и согласование деталей занимает ещё минут пятнадцать, по окончании которых я прихожу к выводу: бог есть. И мне сейчас где-то повезло, причём не один раз.

– А деньги беру с тебя для того, чтоб закрыть наши расходы, – итожит старик. – Сказал я тебе это затем, чтоб ты не думал, что помощь нами оказывается за деньги. Это не так. За работу не берём ничего. Но перемещения и снарядиться стоят денег.

Он тактично не упоминает, что, в случае столкновений с неизвестными (которых я и опасаюсь), идущие на помощь люди будут банально рисковать ещё и жизнями.

* * *

Было и то, чего Гуйч не сказал пареньку.

Во-первых, даже ежедневная себестоимость расходов отряда стоит больше, чем прозвучало в разговоре. Но члену ханской семьи вовсе не нужно было на этом этапе знать, что отряду будет доплачено из других источников.

Во-вторых, некогда популярная идея тюркского единства самим Гуйчем считалась давно похороненной, если и не на бытовом уровне, то, по крайней мере, на уровне серьёзной политики. Кое-где в фильмах и беллетристике мелькали ещё отголоски былой идеологии братства, но реальным ничем это не подкреплялось. Единственные, кто что-то помнил, были писатели, киношники и Илийский Орёл. Живущий кочевым скотоводством вот уже сколько веков, и даже говорящий на той ветке языка, элементы которой были в ходу у других туркан более пяти сотен лет тому.

А в самом Орле кочевали до сих пор, пусть и со спутниковыми антеннами, дроидами и подстраховкой в виде мобильных промышленных и медицинских комплексов.

Гуйч был ещё из того поколения, которое свободу ценило больше, чем уютный комфорт современных скопищ небоскрёбов (сведённый в города и агломерации). Увы, полностью «свободными» от всего наносного оставались (кроме упомянутых уже книг) только далёкие родственники по тюркской языковой группе в Илийском Орле.

Почему бы не помочь одному из них, думал Гуйч. Идея ведь – вещь такая. Она может не только умирать. Может и загораться заново, если есть те, кто готов ради неё идти на что-то серьёзное.

Гуйч был готов заплатить часть требовавшихся отряду денег, плюс найти нужных людей (благо, в окрестностях Кара-кума он знал не один род и не один отряд, подходящий под требования паренька).

Деньги от Заказчика были нужны, прежде всего, для аванса и для подтверждения серьёзности его же намерений.

Не планируя никаких новшеств и революций, Гуйч, тем не менее, хотел для себя на практике выяснить: а что будет, если в былую идею Единства кое-что влить?

С одной стороны, реальную цель и задачу (помощь правому на все сто, но попавшему в беду соседу-родственнику).

С другой стороны, необходимое финансирование, на которое скидываются все причастные.

С ещё одной стороны – реальную «работу» вооружённому отряду, который в данном конкретном случае будет работать не только и не столько за оплату. Больше – за идею.

Ни в чём уже не очаровываясь и особо не обольщаясь, Гуйч впервые за многие годы почувствовал, что ему интересно. До неприличия любопытно, а что будет дальше.