– Ты это к чему сейчас? – сводит брови отец Лолы, как будто не поспевая за мной мыслью.

Ладно. Мужик в годах и в чинах, после рабочей недели, ещё небось сам вёл коптер… Не буду цитировать ему старую шутку про медный щит, ещё обидится…

– Владеть оружием – святое право к а ж д о г о  с в о б о д н о г о  ч е л о в е к а, особенно говорящего на туркане. – Отвечаю вежливо, удержавшись от острот. – И мне странно не находить в доме твоей матери, Турсун-ақе, понимания этой простой общеизвестной истины. Особенно у её сына, особенно с учётом того, что именно на туркане мы с тобой сейчас и говорим.

– Я не бывал по ту сторону Статуса, – роняет он. – Язык знаю от матери.

– Потому и объясняю, – примирительно кладу правую ладонь на стол. – Вы меня сюда приволокли без спроса. Я вас к себе не звал. В результате столкновения, погиб один ваш, вот от этой моей руки, – киваю на свою правую, лежащую на столе. – Мне тоже досталось… Ваш суд отказался даже искать виновных, не то что рассматривать их вину всерьёз вне юрисдикции. В лучшем случае, ваш суд готов посодействовать моему возвращению домой.

– И что? – он явно не понимает.

Видимо, он полицейский из каких-то оперативных подразделений. Был бы хотя бы следователем, должен бы был уметь ориентироваться в…

– Согласно Конвенции о правовой взаимопомощи, ратифицированной нашими странами, я живу по своим правилам. Не по вашим. Особенно в свете вашего насильственного перемещения меня сюда. Говоря проще для тебя, как для полицейского, я ещё и претендую на дипломатический иммунитет. Ты же читал бумажку, – прикладываю ладонь к карману. – Я не знаю, как ты служишь в полиции, не моё это дело… Давай с этой частью твоих вопросов покончим раз и навсегда. Для того и учреждали Статус: чтобы мы, Свободные Люди, не резали вас, рабов. Когда вы будете пытаться сделать рабами и нас и заставить нас жить по-вашему. Живите, как хотите, это ваше право. Но не трогайте нас: наше право – жить свободными и так, как считаем нужным мы.

Для обозначения свободных людей, сейчас специально употребляю слово «Қазақтар» в его исконном смысле. Обозначающем, помимо нашего самоназвания и этнонима, в более древнем и каноническом значении «Свободных Людей».

– Да вы всегда любили на огонь масло лить! – раздражается он на ровном месте.

Хмыкаю и из вежливости не поправляю: вместо поговорки земель Узбека, он использует наше «отқа май құю».

Это действительно значит «лить масло на огонь», но есть одна тонкость: у нас так поступает молодая невеста, входя в новый дом, чтоб очаг не угас.

У нас это действие не то что не несёт негатива, а наоборот. Так сказать, материализованное пожелание процветания дому, причём в определённой и весьма конкретной ситуации.

К нам с ним сейчас не имеющей отношения.

Но я понимаю, что он мыслит калькой с местного языка, а сам Туркан в него бабка вбила неплохо… Но надо же знать ещё реалии страны, не только языковые конструкции. Вот и рожает перлы по ходу разговора, хе-хе.

Кстати, именно по этой детали лично мне об их доме становится многое понятно: если бабка вбила в него такие объёмы Туркана, значит, в их семье главенствовала она, а не её муж. Долго объяснять самому себе причины вывода; просто чувствую, что это так. А стало быть, в отношениях с их семьёй, её со счетов сбрасывать не стоит.

На его сеанс пословиц и поговорок, лишь коротко спрашиваю в ответ:

– Руын кiм?

Он, естественно, не отвечает, поскольку вотчина Хана Узбека на Жузы и Ру не делится.