Я остановила такси около Веркиного дома. И увидела, как навстречу мне идёт Веркина одноклассница по кличке Ёка в белом платье, белых римлянках и с белыми волосами. Она показалась мне из той жизни, из которой я автоматически выбыла минувшей ночью. Я стояла посреди дороги и не могла сделать ни одного шага. Она подошла ко мне, всё поняла, обняла меня, и мы вместе заревели. Неделю, пока сходили следы побоев, я жила у подруг.

Но следы были не только на теле: я поняла, что боюсь выходить на улицу, что мужской взгляд вызывает у меня животный страх, а грузинский акцент — спазм во всём теле. За эти два года произошло слишком много даже для такого жизнестойкого существа, как я. Я перестала спать ночами и перестала есть. Обратиться за помощью было не к кому. Было непонятно, как рассказать эту историю вслух. Подруга отвела меня к какой-то даме-психиатру, предварительно всё за меня рассказав.

— У тебя, деточка, истощение нервной системы. Я могу положить тебя в больницу, но давай попробуем сами. И будь очень осторожна в выборе партнёров. Одна ошибка, и у тебя будут проблемы на всю жизнь, — сказала она и выписала мне кучу таблеток.

Постепенно я вернулась от подруг на Арбат, начала есть, спать и даже улыбаться. Спала днём, а ночью читала и писала при лампе, и у меня всё время жил кто-то из девчонок. Как-то ещё с пустым взглядом и испуганным телом я ходила по арбатским магазинчикам и встретила одну из интернатских девиц-старшеклассниц, обучавших нас в спальне «науке побеждать». В каких-то вызывающих тряпках и большом количестве штампованного золота она рассказывала, как удачно пристроилась в торговле. У неё были сильно поражены нога, рука и спина, держалась она бойко, но жутко накрашенные глаза были затравлены.

— Дура ты, дура! Зачем тебе этот сраный университет? — заорала она. — Мне б твою фигуру на недельку, я бы таких дел наделала!

— Каких? — вяло спросила я.

— Я бы всем мужикам, которые меня унизили, сказала бы, какое они дерьмо!

— А так ты им не можешь сказать?

— А так они мне не поверят!

Что я могла ответить ей на это?

А что касалось красивого зеленоглазого Романа, то, когда я позвонила и рассказала всё по горячим следам, он долго держал паузу, а потом заметил, что нельзя изнасиловать женщину, если она этого не хочет. Потом одумался, жалел, пытался всё повернуть назад, но больше он мне был не интересен. В памяти осталась только одна фраза. Когда я притормаживала его богемность, он язвил: «Из тебя получится хорошая секретарша мужу-зануде!».

Из этого опыта общения с мужчинами я усвоила английскую пословицу: «Джентльмен — это человек, который снимает шляпу, прежде чем ударить женщину».

Глава 8

ПОИСКИ

На временной работе в Институте социологических исследований я обрабатывала анкеты сельских жителей — как они распределяли свое время. Но я была слишком далека от народа, и информация казалась идиотской. «Встал, шёл на работу, курил, шёл домой, ел щи, ругался с женой, выпил маленько, смотрел телевизор, ещё выпил, спал пьяный». Зато в моём распоряжении появилось служебное удостоверение, которое я с гордостью демонстрировала ментам при облавах на стриту, приводя их в глубокое недоумение его подлинностью и моим текстом: «Я здесь провожу социологические исследования. Вы против? Дайте бумажку, что вы против, я отнесу её руководству».

В компании на стриту появился удивительный парень по кличке Бемби.