А я запомнила одно: ночь.

         Июльский ветер мне метет путь,

         И где-то музыка в окне – чуть.

         Ах, нынче ветру до зари – дуть

         Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

         Есть черный тополь, и в окне – свет,

         И звон на башне, и в руке – цвет,

         И шаг вот этот – никому вслед,

         И тень вот эта, а меня – нет.

         Огни, как нити золотых бус,

         Ночного листика во рту – вкус.

         Освободите от дневных уз,

         Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

    Москва,

    17 июля 1916

«После бессонной ночи слабеет тело…»

         После бессонной ночи слабеет тело,

         Милым становится и не своим, – ничьим,

         В медленных жилах еще занывают стрелы,

         И улыбаешься людям, как серафим.

         После бессонной ночи слабеют руки,

         И глубоко равнодушен и враг и друг.

         Целая радуга в каждом случайном звуке,

         И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.

         Нежно светлеют губы, и тень золоче

         Возле запавших глаз. Это ночь зажгла

         Этот светлейший лик, – и от темной ночи

         Только одно темнеет у нас – глаза.

    19 июля 1916

«Нынче я гость небесный…»

         Нынче я гость небесный

         В стране твоей.

         Я видела бессонницу леса

         И сон полей.

         Где-то в ночи подковы

         Взрывали траву.

         Тяжко вздохнула корова

         В сонном хлеву.

         Расскажу тебе с грустью,

         С нежностью всей,

         Про сторожа-гуся

         И спящих гусей.