Изменить размер шрифта - +
Великие перемены порой начинаются с гаража.

 

Сэм разрешает мне называть его Сэмом. Я сажусь рядом с ним на пассажирское сиденье. Он не ветеран, как Шофер, но старается. Подозреваю, что он выставляет счета клиентам по электронной почте и не добывает им билетов на представления по блату. Ясное дело, он учится в колледже, а здесь только подрабатывает — «Холодный дом» Диккенса в мягкой обложке валяется в машине не ради показухи, чуть не половина страниц заложена бумажками. Сэм показывает мне достопримечательности. Знаменитый ювелирный магазин, пользующийся расположением королевской семьи и компьютерных титанов — тех, что действительно знают толк в бриллиантах. Первый офис Уоррена Баффета — вон, видите разбитое окно? Сразу над ним, где голуби.

Похоже, кто-то хочет, чтобы я почувствовал себя в Омахе как дома, и на случай, если Сэм этому кому-то докладывается, я делаю вид, что мне интересны винтажные мастерские, ухоженные аллейки и кварталы старых зданий из красного кирпича, где теперь обосновались художники. Но как-то мне тревожно. Двигаясь вдоль вяло текущей Миссури, мы удаляемся от центра. Затрапезные казино, склады стройматериалов, вывески закусочных, предлагающие стейк за девять долларов, потом за восемь, за семь. Иногда сочетание непомерных амбиций и низкой арендной платы дает поразительный эффект, но когда стейки уступают место пиву (доллар за бутылку), мне становится не по себе. Что, у «МифТек» совсем нет гордости?

— И где же средоточие вселенной?

— Чего? — переспрашивает Сэм. — Мне адрес дали, а не пресс-релиз.

Низкая зарплата, ненормированный рабочий день. Не стоит принимать его хамство на свой счет.

Он крутит головой по сторонам, потом устремляет взгляд в небо, подавшись вперед к ветровому стеклу. Заблудился. Разглядывать небо, в то время как едешь по земле, — все равно что пинать упавший бейсбольный мяч, решивший исход игры.

— Тебе сказали время — во сколько надо меня к ним доставить?

— Достань-ка мой телефон из бардачка.

Сэм едет дальше, на ходу набирая номер. Я теряю к нему доверие. Упорство, конечно, добродетель, но упорство в заблуждении — порок. За окном — автомастерские. Какие-то сектантские церкви. Забегаловка с фаст-фудом, соперница «Дэйри Куин» начала семидесятых, ее гордый символ, искусственный рожок мороженого, покосился, выцвел и уже не вертится. «МифТек» нанял эту машину. Дух фирмы узнается по ее подрядчикам.

— Проехали! Так и знал!

Развернувшись в неположенном месте, Сэм подъезжает к старому низкому пакгаузу, не лишенному, надо признать, известного шарма — такой капитализм, пренебрегающий лоском. Не хватает только парочки спутниковых тарелок на крыше для полноты картины. Я открываю дверь; жаль, что со мной нет портфеля. Сэм говорит, что ему надо смотаться внести просроченный платеж за учебу, но обещает вернуться в течение часа.

Панель домофона у сводчатой двери обнадеживающе сверкает россыпью подсвеченных кнопок, но ни одна из них не подписана, даже цифр нет. Я нажимаю сразу четыре, в ответ жужжит зуммер, и щелкает невидимый замок. Я поспешно хватаюсь за дверную ручку — никогда не знал, сколько времени такой механизм дает входящему, перед тем как закрыться снова. Подобные моменты всегда повергают в панику нервных ребят вроде меня.

Помещение хорошо освещено благодаря ряду световых люков в потолке, закрытых арматурной сеткой, но на удивление чистых — ни пыли тебе, ни птичьего помета. Галерея — или полуэтаж? — являет взору вереницу офисных дверей матового стекала, к которым ведут чугунные лестницы, подковой опоясывающие холл. Наверное, в золотой век Омахи здесь располагался какой-нибудь солидный завод, жемчужина какой-нибудь — котельной? — индустрии, оставивший по себе память разве что в названиях футбольных команд местных школ.

Быстрый переход