Да, вот еще важный момент. Шампуней мы не знали лет до шестнадцати. Мне голову мыли мылом. Расчесать потом кудрявые волосы — дело нешуточное, болезненное. С появлением в аптеках жидкого мыла в больших стеклянных бутылках жить стало веселей. Шампуни же воспринимались нами как чудо и счастье. Волосы легко расчесывались, блестели, оставались шелковистыми… Хорошо, что мы дожили до этого счастья.

Но вернемся к чулкам. Тут что интересно, загадочно и непонятно. До сих пор не постигаю. Вовсю уже продавались тонкие капроновые и эластичные чулки. Вот в них ходить в школу почему-то запрещалось! Что это было? Какой разврат в этом усматривался? Не спрашивайте. Просто — нельзя и все! Если чулки были из толстого эластика — учительский протест не возникал. Носи. Тонкие действовали на блюстителей нашей нравственности, как красная тряпка на быка: «Вон из школы! Переодеваться!»

В четырнадцать лет мне на день рождения подарили мои первые в жизни колготки югославского производства (стоили сумасшедших денег: 14 рублей)! Плотные, бежевые — сейчас я бы сказала: фу, старушечьи. Но как же я была счастлива тогда!!! Колготки — это легкость, это отсутствие пояса, резинок, вечно трущих ногу. Это, наконец, возможность бежать вверх по школьным ступеням, не опасаясь, что мальчишки подглядят нечто постыдное (штаны!!!).

Но возникло опять же новое гонение. Тонкие колготки считались верхом неприличия. Толстые — пожалуйста. Тонкие — вон из школы. Помню, когда мы на переменках прогуливались по «рекреационному залу» (стоять у стен не разрешалось, только ходить), запросто могла подойти учительница и указкой приподнять подол платья (указкой — это деликатно, но, бывало, и просто — рукой):

— Колготки? Домой переодеваться!

Не все учителя оказывались способны на такое. Но двух дам хорошо помню. Наверное, они не виноваты… Так учили.

Но в любом абсурде всегда имеются некие положительные грани. Мы знали: послать домой переодеваться — это великое благо. Это не прогул. Это тебя посылают исправлять твою роковую постыдную ошибку. Посылали домой наверняка за отсутствие школьной формы, за тонкие чулки (колготки), мальчиков — за длинные волосы (стричься). Бывало, перед контрольной по физике в старших классах я приходила в школу в скромном синем платье с бельм кружевным воротничком. И — о чудо! Один-два урока вполне могли пройти безнаказанно, но потом одна из наших замечательных церберш непременно отсылала домой переодеваться. Ну и — чао, контрольная! И никто не виноват!

Слегка повзрослев, я осознала, что женщин у нас в стране не любят. (Мужчин — тоже. Людей — в целом никто не уважал и не собирался.) Но я очень четко почувствовала неуважение к собственной жизни именно по тем предметам женского исподнего, которые без стыда лежали на прилавках универмагов. Это было чудовищно, омерзительно. Над этим можно было смеяться, от этого можно было приходить в ужас, но носить ЭТО уважающая себя женщина не должна была ни в коем случае.

Правда, тут вспомнилось. Люди моего поколения и даже чуть младше наверняка помнят курортниц, загоравших на пляжах в розовых штанах с начесом и бюстгальтерах, немыслимых по своей кошмарности. Стояли, красавицы, подставляли неприкрытые панталонами части тела солнцу. Кто-то рассказывал, как в Болгарии, в Варне какая-то передовица производства, поощренная профкомом поездкой к морю, вышла на пляж в таком дивном великолепии. Народ просто застыл… Потом, кстати, с выезжающими проводились инструкции на тему того, в чем все-таки имеет смысл выходить на пляжные просторы зарубежья.

К деталям неуважения относится и то, как решалась у нас проблема женских «критических дней». Не у всех были возможности ежемесячно покупать вату. Хотя ватные прокладки — это особая жуткая история.