Два ящика с алмазами уже стояли на столе, и те, кто их сюда доставил, тяжело дышали, еще не успев прийти в себя от проделанной работы. Только миссис Фозергилл не выказывала никаких признаков утомления. Она с надеждой посмотрела на бутылки на столике, затем на Габриэля, который начал открывать ящики.

— Ладно, — сказал Габриэль, — можно и промочить горло. Помогите ей, Макуиртер.

— Я бы тоже выпил… — начал было Вилли, но тут же осекся.

— Правильно, — отозвался Габриэль. — Процесс обучения идет своим ходом. — Потом, уже обратившись к Модести, он спросил: — Как вам наша база?

— На уровне. Как и вся операция, — признала она. — А что станет потом с монахами? Они, конечно, молчальники, но не до такой же степени! Например, они смогут опознать вашу фотографию.

— У них не будет возможности, — сказал Габриэль. — Все исчезнут. «Мария Селеста». Большая тайна. Но пока от них немало пользы.

— Но ведь может появиться пароход с продуктами, с оборудованием. Наверно, он приходит по расписанию.

— Каждые три месяца. А мы заняли монастырь через четыре недели после последнего прихода. Когда появится следующий, нас уже не будет.

— Значит, у вас нет проблем, — усмехнулась Модести. — Если не считать сбыта. Когда мы это обсудим?

— Когда я буду готов, — сказал Габриэль и приказал Боргу: — Увести. В отдельные кельи. Каждому по матрасу и по два одеяла, а также ведро и умывальник. Двухчасовая прогулка. Трехразовое кормление. Охранник в коридоре двадцать четыре часа в сутки.

Модести уставилась на него, изобразив на лице сочетание смятения и гнева.

— Что, по-вашему, мы можем предпринять? — сердито осведомилась она.

Габриэль открыл крышки обоих ящиков, удалил прокладки и уставился на алмазы.

— Ничего, — сказал он. — Я как раз об этом и позаботился.

Кельи были в разных концах узкого коридора на верхнем этаже, куда вела узкая винтовая лестница. Пленники поднялись по ней в сопровождении Борга и худого испанца с покрытым шрамами лицом. В двери одной из келий торчал большой ключ. Дверь, сделанная из прочного дерева, с небольшой металлической решеткой, была распахнута. Дверь выглядела старой, но не столь древней, как сам монастырь. Модести сделала вывод, что это место в свое время служило военной крепостью.

Борг вошел в келью, бросил на пол матрас и два одеяла. В углу стояло ведро и металлический таз. С потолка свешивалась на проводе тусклая лампочка. В верхнем углу дальней стены имелось маленькое окошко.

Вилли посмотрел на Модести и спросил:

— Как ты думаешь, когда мы будем есть?

— Наверно, через полчаса.

— Отлично.

— Вы будете есть завтра, — проворчал Борг и толкнул Вилли в камеру, потом запер за ним дверь.

В тридцати шагах от камеры Вилли находилась камера, предназначенная для Модести. Она была почти такая же, только у внутренней стены имелся выступ от дымохода, отчего келья казалась меньше.

— Разве Габриэль не велел вам снять с меня наручники? — спросила Модести.

— Никаких указаний не было, — равнодушно пожал плечами Борг.

Модести вошла в келью и услышала, как за ней закрылась дверь и щелкнул замок. Она обернулась и увидела за решеткой лицо испанца. Судя по звуку шагов, Борг уже спускался по винтовой лестнице. Опустившись на колени, Модести стала расправлять матрас и одеяла.

Вилли Гарвин пролежал с закрытыми глазами ровно тридцать минут — он прекрасно понял инструкции Модести.

Затем он бесшумно поднялся и подошел к двери.