— И где, скажи на милость, ты была? Джейн, я ведь зову тебя и зову?!

— Мы играли, — ответила Джейн. — Я тебе нужна, тетя Бетти?

— Я бы не стала утверждать обратного, — сказала тетя Бетти. — Я вяжу воротник — для твоего платья, между прочим. Иди сюда, нужно примерить. Как ты выросла, девочка!

После этого началась бесконечная возня с булавками, повороты туда-сюда, а Джейн думала не переставая об Эмилии, об испуганной Эмилии, оставшейся на чердаке.

В эту минуту Джейн ненавидела тетю Бетти, но мысль о побеге даже не мелькнула у нее в голове. Ведь взрослые обладают правом абсолютной власти.

С точки зрения поддержания родственных связей в этот момент не было ничего важнее возни с воротником. По крайней мере, с точки зрения взрослых, правящих этим миром.

А Эмили, одна, испуганная, шла по мостику, который вел куда-то…

Дяди играли в покер. Тетя Гертруда, водевильная актриса, неожиданно приехавшая на несколько дней, болтала с бабушкой Китон и тетей Бетти в гостиной.

Тетя Гертруда была маленькой и хорошенькой, в высшей степени очаровательной. Она была полна нежной хрупкости, а ее вкус к жизни наполнял Джейн восхищением. Но сейчас она казалась подавленной.

— В этом доме у меня все время бегают мурашки по коже, — заявила она и сделала вид, будто хочет хлопнуть Джейн по носу сложенным веером. — Привет, милое личико! Ты почему не с другими детьми?

— Да так, устала немножко… — ответила Джейн.

Она не переставала думать об Эмилии. Прошел почти час с тех пор, как…

— А вот я в твоем возрасте никогда не уставала, — сказала тетя Гертруда. — Так вот, слушайте дальше. Три дня, и все время рядом этот ужасный человек! Ма, а я тебе рассказывала…

Голоса понизились.

Джейн следила за тем, как худые пальцы тети Бетти с неизменной скоростью цепляют крючком шелк.

— Это не дом, а просто морг, — произнесла внезапно тетя Гертруда. — Да что с вами со всеми случилось?! Кто-то умер?

— Все дело в воздухе, — отозвалась тетя Бетти. — Жара круглый год.

— А вот если бы тебе пришлось поиграть зимой в Рочестере, Бетти, моя девочка, ты бы радовалась теплому климату. Но все равно, дело не в этом. Я чувствую себя так, будто стою на сцене после поднятия занавеса.

— Это все твои фантазии, — сказала ей мать.

— Это все призраки, — буркнула тетя Гертруда и сразу замолкла.

Бабушка Китон внимательно посмотрела на Джейн.

— Поди-ка ко мне, малышка, — велела она.

Мягкие, уютные колени, державшие на себе стольких детей.

Джейн окунулась в это надежное тепло и попыталась забыть обо всем, оставить все заботы бабушке Китон. Но ничего не вышло.

Что-то в доме было не так, и тяжелые волны этого неправильного и ненужного исходили от источника тревоги, находившегося совсем рядом.

Неправильный Дядя. Голод и алчность, требующие пищи. Близость кровавого мяса дразнила его, когда он лежал в укрытии в своем страшном гнезде, где-то там, в другом мире, в том удивительном месте, куда отправились дети.

Он притаился там и жаждал еды, и он был здесь — пустой, алчный, жаждущий водоворот голода.

Он был двойным дядей. Он прятался за обличьем, но дети видели его насквозь.

Джейн закрыла глаза и теснее прижалась к плечу бабушки Китон.

Тетя Гертруда болтала странно напряженным голосом, как будто чувствовала присутствие рядом чего-то иного, и непонятное ощущение пугало ее.

— У меня премьера в Санта-Барбаре через пару дней… Мы… — говорила она.