Завязалась долгая дискуссия насчет наиболее уязвимых мест у слона. Падре оказался компетентен в этом смысле и объяснил, чем именно африканские слоны отличаются в чисто анатомическом отношении от слонов индийских.

— Падре, — сказал Орель, — я всегда считал вас настоящим спортсменом, но неужто вы действительно охотитесь на этого огромного зверя?

— То есть как это «действительно», my dear fellow! Да будет вам известно, что за мою жизнь я поубивал решительно все, что вообще может убить охотник, начиная от слона и бегемота и вплоть до тигра и льва. Я никогда не рассказывал вам историю про моего первого льва?

— Никогда, падре, — сказал доктор, — но сейчас вы ее расскажете.

— Падре, — вмешался полковник, — я охотно послушаю ваши истории, но при одном условии: пусть кто-нибудь запустит граммофон. Сегодня вечером мне особенно нужна my darling mistress Finzi-Magrini.

— О нет, сэр, сжальтесь! В крайнем случае прокручу вам какой-нибудь регтайм, если вам так уж необходимо услышать скрежет этой чертовой машины!

— Ничего у вас не выйдет, доктор, так дешево вы меня не купите. Требую Финци-Магрини… Орель, будьте хорошим мальчиком и не забывайте: скорость шестьдесят пять… Только, ради Бога, не поцарапайте диск… Падре, предоставляю вам слово для рассказа о вашем первом льве.

— Тогда я жил в Иоганнесбурге, и мне очень хотелось стать членом клуба охотников, где было немало моих друзей. Но по клубному уставу любой претендент на членство должен был иметь на своем счету по крайней мере одного убитого льва. Поэтому я отправился в джунгли с негром, нагруженным несколькими ружьями. К вечеру мы с ним устроили засаду около источника, куда, по моим сведениям, какой-то лев имел обыкновение приходить на водопой. Примерно за полчаса до полуночи слышу треск ломаемых ветвей, и тут же над недалеким кустом появляется голова льва. Он учуял нас и смотрит в нашу сторону. Я вскидываю ружье, целюсь, стреляю. Голова исчезает за кустом, но через минуту возникает вновь. Следует второй выстрел — результат тот же. Испуганный зверь прячет голову, затем опять поднимает ее. Я сохраняю полное самообладание. В моих ружьях в общей сложности шестнадцать зарядов… Третий выстрел — и опять та же история. Четвертый выстрел — то же самое. Я начинаю нервничать, стреляю все хуже, но после пятнадцатого выстрела зверь еще раз поднимает голову.

— Если твоя сейчас не попадать, — говорит мне негр, — она нас будет скушивать…

Я делаю глубокий вдох, тщательно прицеливаюсь, стреляю. Лев падает… Проходит секунда… две… десять… больше его не видно. Выжидаю немного и затем, торжествуя, в сопровождении моего негра устремляюсь к месту происшествия… А теперь, мессиу, угадайте, чтó я там обнаруживаю…

— Льва, падре.

— Шестнадцать львов, ту boy!.. И у каждого из них пуля в глазу. Вот каким был мой дебют!

— By Jove, Padre! Кто же после этого станет утверждать, будто шотландцы лишены воображения?

— А теперь послушайте истинную историю. В Индии мне довелось впервые убить женщину… Да-да, вы не ослышались — именно женщину… Я отправился поохотиться на тигров, и ночью, когда я проходил через деревушку, затерянную в джунглях, меня вдруг останавливает какой-то старик туземец:

— Сагиб, сагиб, медведь!

И указывает на дерево, где среди листвы движется какая-то черная масса. Быстро прижимаю приклад к плечу, стреляю. Масса низвергается среди треска ломающихся сучьев. Подхожу поближе и вижу: на земле лежит старая женщина, которую я прикончил, когда она собирала плоды.