Она кивнула.

     — Вот и хорошо. Наверняка для вас найдется лишний велосипед. Это лучший вид транспорта.

     Он снова углубился в газеты, а она сидела, глядя в окно на гладкую поверхность воды и пытаясь представить себе, что ее ждет в ближайшее время.

     Теперь им предстояла самая длинная часть пути: от Кале до Гента и Антверпена, потом уже по Голландии по автостраде до Роттердама, потом на Хемстеде и Лейден. Профессор вел машину на большой скорости, и, так как автострады миновали большие города, Меган могла любоваться деревнями и церквушками. День уже клонился к вечеру, она подумала, что в детский дом они приедут поздно, хотя и надеялась, что все же какая-нибудь еда найдется. Меган невольно представила себе, что бы такое она сейчас съела, и от этих мыслей еще больше захотела есть. Поэтому почувствовала себя неловко, когда профессор сказал:

     — Вы, должно быть, голодны. Потерпите еще немного, уже недалеко.

     Наконец он свернул с автострады на узкую, выложенную кирпичом дорогу, ведущую через красивый лесок, уже погруженный в сумеречную мглу. Море, наверное, где-то близко, подумала Меган, вспомнив путеводитель, и дюны тоже. Она не смотрела на дорожные указатели, когда они сворачивали на эту дорогу, но мелькнувшая впереди водная гладь подтвердила ее догадки, хотя дюн пока еще не было видно, только маленькие рощицы и поля. Профессор сбавил скорость, когда они приблизились к деревне, и Меган увидела церковь, деревенскую площадь, дорогу и дома, стоящие вокруг площади. Она заметила пару магазинов, но дюн поблизости все не было, впрочем, уже достаточно стемнело, и от света фар темнота казалась еще гуще. Проехав деревню, профессор свернул к открытым воротам, развернулся и остановил машину.

     — Какое замечательное место для детского дома, — сказала Меган, когда профессор помог ей выйти.

     Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, она старалась увидеть как можно больше. Дом и в самом деле был великолепный: с белыми стенами, тяжелыми зеленого цвета ставнями на больших окнах и роскошной дверью, к которой вела лестница с коваными железными перилами.

     Профессор едва заметно улыбнулся.

     — Это не детский дом, Меган, это мой дом. — И в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: — Нет, нет, пожалуйста, не смотрите на меня так. Сегодня уже слишком поздно, чтобы везти вас в детский дом. Здесь вы поужинаете и переночуете.

     Он взял ее под руку и повел к дому, но, сделав несколько шагов, она остановилась.

     — Это не очень удобно, профессор, разве ваша жена ждет меня? К тому же вы, наверное, хотите побыть с ней и детьми наедине, без посторонних.

     Он обнял ее за плечи и встряхнул, как это делают пожилые люди; затем взялся за ручку, посмотрел на Меган и на мгновение помедлил перед закрытой дверью.

     — Давайте внесем ясность, Меган. У меня нет ни жены, ни детей.

     — Но я сказала... вы сказали...

     — Подождите, дайте мне закончить. Я никогда не говорил вам, что у меня есть жена и дети. И если вам нравилось считать меня отцом семейства, это ваше дело и виновато лишь ваше живое воображение.

     — Но ведь не было никакой нужды скрывать это, — упрекнула Меган с некоторой досадой и, когда встретилась с ним взглядом, добавила: — Конечно, не потому, что меня интересует ваша личная жизнь. — Она покраснела. — Но если у вас нет жены, я тем более не могу у вас остановиться.

     Он взял ее за руку.