— Но он ни слова…

— Не сказал про меня? — оживленно спросила Эллен. — Не держите на него зла, Симона! Мы решили ничего никому не рассказывать до тех пор, пока сами не будем уверены в том, о чем можно рассказать. Не так ли, милый? — нежно взглянула она на Антуана.

Мистер Шарне на секунду вжался в стул, но тут же, собравшись с духом, выпалил:

— Да, Симона, все так и было. А объявить о наших отношениях мы решили теперь потому, что два дня назад договорились пожениться. Но не сейчас, — виновато заверил он, — а сразу после Рождества. Я собирался рассказать тебе об этом раньше, но работа, конфуз с приездом Бенджамина и прочие хлопоты… Ну вот, теперь ты знаешь!..

— Что ж, — сказала Симона, едва приходя в себя от изумления, — я вас, конечно, поздравляю! Хотя… признаться, эта новость для меня — как гром среди ясного неба.

— Еще бы! — понимающе закивала Эллен. — Только, ради всего святого, не спешите судить меня, пока не познакомитесь со мной чуть ближе.

Она дружески поймала Симону за руку и искренне улыбнулась ей, а через несколько минут все четверо болтали так, будто знали друг друга многие годы.

Принесли ужин, и у Симоны появилась возможность спокойно рассмотреть невесту брата. Эллен Роджерс имела некоторую склонность к полноте, но держалась с апломбом стопроцентной красавицы. Больше о ее внешности нельзя было сказать почти ничего: прямые черные волосы, обычные черты лица, хорошая кожа, а еще — любопытные зеленые глаза.

Руки у нее были на редкость красивой формы, зубы сверкали белизной, но одежда выглядела бесформенной и мешковатой — белая объемная блузка поверх длинной, кажущейся застиранной юбки. Тем не менее обаяние и сила ее личности заставляли не замечать этого. Без сомнения, Антуан серьезно увлекся этой девушкой. Это именно то, что он искал, невесело подумала Симона, прислушиваясь к их радостному смеху.

— Итак, Бенджамин, — сказал Антуан, уплетая запеченное мясо, — как ты провел день? — Впрочем, у тебя проблем быть не может, ты у нас от рождения везунчик.

— Мой папа любит приговаривать, что у семейства Рок где-то в чулане припрятан станок для печатания денег, — оживленно сказала Эллен, накладывая себе салат.

Симона чуть не подавилась куском мяса и закашлялась. Эллен постучала по ее спине, а Антуан торопливо протянул бокал вина, посоветовав сделать глоток.

— Спасибо, не надо. Все в порядке, — пробормотала она, вытирая невольно выступившие слезы.

— Мои предки, Роджерсы, — пояснила Эллен Симоне, — сделали свое состояние на производстве пуговиц, и все равно мы даже в подметки не годимся семейству Рок! Отца это то и дело выводит из себя. Однажды я прямо спросила его: «Чем тебе так насолили эти бедные Роки?» И знаете, что он мне ответил? — Она рассмеялась, и Симона недоуменно посмотрела на Бенджамина.

— Нет…

— Он сказал: «Я могу сколько угодно разъезжать на „роллс-ройсе“, летать на личном самолете, твоя мать может обвешивать себя бриллиантами и одеваться в платья от лучших модельеров мира, но стоит рядом с нами появиться кому-нибудь из семьи Рок, и от всей нашей значительности остаются одни воспоминания».

— Мои извинения, — пробормотал Бенджамин.

— О! Не надо никаких извинений, — отмахнулась Эллен. — Если я что-то и не унаследовала от отца — так это его стремления к вселенской значительности… Симона, с тобой все в порядке? У тебя совершенно бледное лицо.