Мои руки дрожат. На меня, затуманивая мысли, обрушиваются воспоминания о той ночи, когда я убила отца. Призрак отца в моих мыслях улыбается мне. Кажется, я даже вижу его стоящим на причале. «Ты убийца, Аделина. Приятно видеть, что ты наконец-то стала сама собой».

Я теряю концентрацию — иллюзорные доски на телах Инквизиторов исчезают, являя мертвые тела миру. Я бегу ко второму причалу. В памяти словно каленым железом выжжены образы убитых нами мужчин. «Беги. Останавливаться нельзя». Я переключаю внимание на здания у гавани и Инквизиторов, патрулирующих остальные пять причалов. Делаю глубокий вдох и призываю свою энергию. Нити в сознании натягивают, протестуя.

Я подчиняю их себе, заставляю ослабнуть, а затем переплетаю.

Мимо стен домов бегут силуэты людей с темно-синими капюшонами на головах. Создается ощущение, что Элита везде, заполнила все причалы. Инквизиторы поднимают тревогу. Я сплетаю новые иллюзии, а сама продолжаю бежать ко второму причалу. Мой страх возрастает, а с ним возрастает и количество ближайших ко мне силуэтов. Инквизиторы зовут на помощь, сражаясь с фантомами-Элитой. Под покровом невидимости я достигаю второго причала как раз в ту секунду, когда загорается палуба второго судна.

— Они ненастоящие! — кричит один из Инквизиторов после того, как его меч проходит сквозь одну из моих иллюзий. Он призывает других стражей перестать сражаться, но им, ослепленным страхом от моего наваждения, не до него. — Остановитесь! Найдите виновника, того, кто это…

Он не заканчивает фразы. Кто-то из Элиты бросается к нему со скоростью нападающей змеи и пронзает его грудь своим мечом. Это не иллюзия. Это Данте. Остальные стражи разворачиваются на крик Инквизитора и атакуют Паука, но он слишком быстр для них. Он разбирается с ними серией стремительных ударов. Его движения размыты в ночи, и хотя я убрала уже свои фантомы, кажется, что он не в одиночку сражается с Инквизиторами. Последний страж решает спастись бегством, но Данте настигает его и перерезает горло кинжалом.

Празднующие на площади в конце концов замечают, что происходит.

Поднимается крик, а следом начинается хаос.

От всего этого у меня кругом идет голова. Я бегу к третьему причалу, а потом — к четвертому. Мы безжалостно убиваем Инквизиторов, спешащих с празднований к нам. Как много смерти!

Я пробегаю взглядом по ближайшим крышам зданий и в этот раз вижу приходящую в движение Элиту. Настоящую, во плоти, со скрытыми за масками и синими капюшонами лицами. Один из них поднимается, накладывает стрелу на тетиву и целит в Инквизиторов. Джемма. Над ней кружит воронье. Когда она отпускает стрелу, вороны падают вниз, летя вместе со стрелой к врагу. Мои фантомы, имитирующие Элиту и двигающиеся вдоль стен, колеблются. Стиснув зубы, я усиливаю концентрацию внимания, и они снова обретают плотность. К ним бегут стражи.

Инквизиторы теперь в пределах досягаемости той Элиты, что прячется на крышах. Внезапно одного из них невидимая глазу сила вздергивает в воздух — он сдавленно вскрикивает, — и, подняв выше зданий, с высоты бросает вниз. Я морщусь, и мои иллюзии снова расплываются. Это была работа Лусенты. Сверху сыпется дождь из стрел, одна их которых протыкает горло очередного Инквизитора.

«Поторопись, Энцо!». Элита безжалостно и жестоко расправляется с Инквизиторами, и я в отчаянии сжимаю зубы. Мне хочется поскорее убраться отсюда. Я бросаю взгляд на стоящее у первого причала судно.

И вижу Энцо. Теперь всё его лицо скрыто за капюшоном и серебристой маской. Он мелькает в чернильной тьме ночи. Проходит одно мгновение, затем другое. Пора убираться отсюда.

Меня хватает за руку Данте и срывается с места, увлекая за собой.