— Проклятье, я хочу правду, — настаивал Макен.

— Ладно, — завопила она, распрямляя спину.

— Конечно, я была разочарована. Я люблю тебя. Я так долго хотела тебя, что уже и не помню, каково это: тебя не хотеть.

Каждое слово вонзалось в сердце Лиама ножом, разрезая его на кусочки. Блять. Ты хотел честности. Получи и распишись. Наслаждайся своей горечью.

Осушив слезы, Рейн уронила голову и зашептала так тихо, что для того чтобы разобрать ее речь, Лиаму пришлось наклониться вперед.

— Но я не забеременела, поэтому сейчас нам нечего обсуждать. В любом случае, это было невозможно. Да и отсутствие этого ребенка означало, что у меня могла быть жизнь с Лиамом и…

Она сделала неровный вдох.

— И, в конечном счете, этот факт делал меня счастливее. О, Боже, прости меня, Макен.

Она зажмурилась, слепо потянувшись к Хаммеру, на что он подхватил ее и прижал к себе, нежно убаюкивая и раскачиваясь.

— Знаю, это было не запланировано. Но я так сильно хотел этого малыша.

Хаммер подтвердил самый ужасный страх Лиама.

— Иисусе, я не переставал представлять себе девочку, такую же красивую, как ее мамочка.

Вцепившись Макену в плечи, Рейн рассмеялась сквозь слезы.

— А я мечтала о мальчике, похожем на своего отца.

Земля под Лиамом угрожала разверзнуться. Она хотела ребенка от Хаммера. Но его самого она хотела больше?

Печаль Рейн, вместе с чистосердечным признанием и тем, что они разделили с Хаммером, сказали Лиаму, что у нее далеко не все спокойно на душе. Дьявол, он тоже не находил себе места.

Теперь не было смысла пытаться убеждать себя в том, что его мир только что не полетел к чертям, а его мечты об этой женщине, об их паре, прямо сейчас таяли у него перед глазами.

Его сердце сжало, словно тисками. Он ни хрена не мог дышать, заталкивая обратно в горло крик о том, что любое семя, несущее в себе жизнь и оказавшееся внутри Рейн, будет принадлежать исключительно ему. Но вместо того, чтобы взорваться тысячей ругательств о несправедливости происходящего, ему пришлось надеть на лицо маску, достойную вручения Оскара, и наблюдать за тем, как Рейн сотрясается от рыданий. Ему пришлось смотреть, как Макен укрыл ее в своих объятиях, разделяя одну на двоих боль.

Рискуя разрушить эту атмосферу, он из последних сил хранил молчание. По мере того, как они цеплялись друг за друга, Лиам чувствовал себя невидимым. И это разбивало ему сердце больше всего.

Он потянулся и аккуратно приподнял Рейн, чтобы освободиться и незаметно отойти. Повернувшись и облокотившись на мягкую поверхность стола, она обратила к нему пустой взгляд своих глаз.

— Не надо. Пожалуйста… Это самая главная причина, по которой я не хотела говорить с тобой о своей задержке и о возможной беременности. Неважно, что бы я ни сказала, кому-нибудь стало бы больно. Ты так много сделал для меня, пожертвовал своими чувствами ради того, чтобы я выбралась за пределы своих барьеров. Хочешь, верь, хочешь, нет, но я очень тебя люблю. И я знала, что как только открою свой рот, я нанесу нашим отношениям больше ущерба, чем они смогут выдержать.

— Нет, все в порядке. Я просто предоставляю вам немного личного пространства. Вот и все.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал, чертовски надеясь на то, что она не заметит, как дрожат его пальцы. На Хаммера он даже смотреть не мог.

— Конечно, ты была расстроена. Почему это должно быть не так? Я знаю, ты бы хотела детей…в будущем.

— Но я…

— Тебе не обязательно это объяснять.

Лиам приложил неимоверные усилия для того, чтобы его голос звучал спокойно и ровно.

— Хаммер уложит тебя в постель, любимая. Отдохни немного.