Из ушей брызнула кровь от напряжения изогнувшейся защиты; но были и плюсы: осколки льда смели все живое вокруг в радиусе метров ста, уничтожая лишнюю массовку. Надо мной в этот момент оказалось сразу несколько воздушных скатов — крылья одного из них искрились сеткой молний, грифон и гончая пустоты. Оттолкнувшись усилием — словно каждой клеточкой своего тела, — я выскользнул из ямы. И, даже не успевая подняться на ноги, прокатился в сторону — на четырех костях, работая руками и ногами как атакующий гепард, — уходя от молний и ледяных стрел, скрестившихся в том месте, где только что лежал.

Передо мной вздыбилась мостовая — или от заклинания, или от дрожащей земли — очень кстати. Оттолкнувшись, использовав поднявшийся пласт как упор, я прыгнул в сторону что было сил — прямо под падающий раскаленный огненный шар. Что-то почувствовал только маг на гончей пустоты — рванулось длинное змеиное тело, отваливая в сторону. Перенаправленный огромный шар огня, повинуясь мне с удивительной легкостью, словно гигантский баскетбольный мяч врезался в грифона, уничтожая пламенем и двух скатов рядом.

Свистнул воздух, ко мне потянулись щупальца тьмы — я даже успел увидеть наполненные мраком глаза догадливого темного мага-наездника, как вдруг его голова взвилась ярким зеленым пламенем, полыхнув взрывом через глазницы, а гончая пустоты — заверещав — спикировала в стоявшее на окраине здание, ломая крылья и исчезая в груде обломков.

Спикировавшая из-под самых облаков Ребекка была растрепана, на щеке у графини виднелась глубокая рана — кровь из которой заливала остатки белой майки в совершенно неприличной дыре на куртке. Ее золотой грифон — подобного я видел у Адели — безжизненно рухнул на мостовую, закричав как человек, ломая крылья и лапы. Стальная броня на голове монструозной птицы лязгнула о камни, и огромные глаза подернулись поволокой смерти.

Ребекка ничего не сказала — только прильнула на мгновенье и быстро провела пальцами по моей щеке, ту же увлекая прочь. Я перехватил ее руку, останавливая, и положил ладонь на открытую рану. Ребекка пронзительно вскрикнула от вспышки боли — едва не задохнувшись, — глаза ее сверкнули огнем, а ноги подкосились. Лишь на секунду: несмотря на дичайшую боль от с трудом усвояемой энергии огня, графиня — невиданное дело — сморщившись в гримасе, выпрямилась. Кровавая полоса на ее лице исчезла, рана на обнаженной в прорехе располосованной куртке груди тоже.

— Бежим! — потянула графиня за собой. На приветствия времени не было, но мне очень много сказали ее чувства — накрывшие теплой волной радости встречи. И я порадовался, что мы сейчас несемся двумя огненными кометами — в другой ситуации Ребекка явно почувствовала бы мой стыд за недавние догадки о том, что она меня сознательно бросила — и если бы только бросила.

— Юля здесь? — только и спросил на бегу. Чародейка не ответила — зато я почувствовал тянущую опаску ее эмоций — у моей юной супруги, судя по ощущениям графини, дела сейчас явно дрянь.

— Ш-шайзе! — вдруг вскрикнула Ребекка, резко останавливаясь посреди опустевший улочки — жители отсюда уже сбежали, оставив лишь несколько затоптанных и покалеченных тел.

Выругался и я. И только сейчас вспомнил, что Анубис говорил о том, что меня сверху ждет трое богов. Третьего пока не было — но и двое перед нами выглядели внушительно.

Ломая стену, с неба приземлилась первая богиня. Аура силы рядом с ней не давала в этом усомниться; это была юная худощавая девушка, полностью нагая — не считать же одеждой декоративный клочок ткани размером с носовой платок и змеящиеся по голеням браслеты. Длинные — ниже пояса — черные волосы рассыпались по плечам, глаза блестели отражением мрака преисподней. Богиня была совершенно сложена — подтянутая фигура идеальных пропорций с небольшой, но высокой грудью и крутыми бедрами.